Агада. Большая книга притч, поучений и сказаний
Шрифт:
– Пусть так, – сказал на это Хирам, – пусть я от женщины рожден, но жив и сущ я вечно! Как Господь среди морей восседает, так и я, как Господь на семи небесах обитает, так и я.
А кончил Хирам, царь Тирский жизнь свою так: послал Господь на Хирама Навуходоносора, и низложил он его. Из собственного тела Хирама ежедневно вырезывали куски мяса, и, обмакивая в уксус, давали ему вместо пищи. И умер он в ужасных мучениях.
II. Даниилом воскрешенные
В то время, когда Ханания, Мисаил и Азария
– Иди, воскреси мертвых в долине Деире.
Поднявшиеся из могил скелеты стали наступать на Навуходоносора и колотиться о лицо его.
– Что это? – завопил Навуходоносор.
– Товарищ тех трех [79] , – отвечали ему, – в долине Деире мертвых воскрешает.
Услыша это, поднял Навуходоносор голос свой и воззвал:
79
Ханании, Мисаила и Азарии.
«Как велики Его знамения,
Могущественны чудеса Его!
И царство Его – царство вечное,
Владычество – в роды родов!» (Санг, 62)
По сказанию раби Елиазара, воскрешенные Иезекиилем, встав из могил, возносили хвалу Всевышнему и снова возвращались к покою вечному.
По сказанию же раби Елеазара бен р. Иосе Галилейского, воскрешенные из мертвых Иезекиилем ушли в землю Израильскую, взяли себе жен и родили сыновей и дочерей. Живым подтверждением этого являлся раби Иегуда бен Бетера, который, услыша это сказание, встал и заявил:
– Я – один из потомков тех людей, и вот филактарии, оставшиеся мне от деда моего, одного из воскресших в долине Деире. (Там же, 91)
III. Ханания, Мисаил и Азария
Поучение раби Симеона Силоийского:
– В ту минуту, когда три отрока брошены были в калильню, предстал перед Господом Июркелий, дух града, и сказал:
– Господи! Позволь мне сойти и остудить калильню, дабы спасти праведников этих от смерти.
Сказал Июркелию архангел Гавриил:
– В чем же проявится тут могущество Господне? Ты – дух града, а это всем известно, что вода тушит огонь. Я – дух огня; пойду я, остужу печь внутри и раскалю ее снаружи, – это будет двойным чудом.
– Иди, – сказал Господь Гавриилу.
И воспел Гавриил:
«Господня истина – во век.
Аллилуйя!» (Песик., 118)
IV. Пророк Ездра
Раби Иосе учил:
– Ездра, не предупреди его Моисей, был достоен, чтобы через него была дана Тора народу Израильскому. (Санг., 20)
V. Члены Великого Собора [80]
Раби Иегошуа бен Леви учил:
– Почему лица эти названы «членами Великого Собора»? Потому, что ими «возвращен был Божественному Венцу исконный блеск его». Моисей, славя Господа, титуловал его: «Бог великий, могучий и страшный». Иеремия говорил: «Варвары разрушают святилище Господне, – где же страх перед Ним?» И Иеремия опускал название «страшный» [81] . Даниил говорил: «Иноплеменные властвуют над сынами Его и порабощают их, – где же мощь Его?» [82] . И он опускал слово «мощный». Явились мужи Великого Собора и сказали: «Наоборот, – в том и заключается высшее могущество Господне, что Он пересиливает гнев Свой и проявляет долготерпение Свое по отношению к нечестивцам и злодеям.
80
Представители Иудеи приблизительно в
81
Иеремия, XXXII, 18.
82
Даниил, IX, 4.
VI. Мардохей и Есфирь
«Псалом при появлении утренней зари».
Про времена Мардохея и Есфири гласит стих этот. Ночь, хотя преобладающую сущность ее составляет темнота, имеет все же свет луны, звезд и планет. Темнота же, во всей полноте этого понятия, наступает в минуты, предшествующие появлению утренней зари: меркнет луна, гаснут звезды, исчезают планеты – и нет темноты более совершенной, чем темнота предрассветная. И в эти минуты внемлет Господь вселенной со всем сущим в ней, из тьмы выводит зарю и дарует миру свет.
И потому еще Есфирь уподоблена утренней заре, что вся эпопея Есфирина шла, развиваясь с той же постепенностью, с какою протекает появление и светонаростание утренней зари. Подобно едва начинающему брезжить мерцанию, первым моментом было появление Мардохея «у ворот чертога царского». Потом: «Есфирь-фарица». Далее: «бессонница царя и чтение “Памятной книги”»; «Мардохей в царском одеянии и верхом на царском коне, ведомом под уздцы Аманом»; «Аман на виселице»; «контр-указ Ахашвероша»; «Мардохей, выходящий после приема у царя, в одежде царской»; и наконец, – «у иудеев был свет».
VII. Пир Ахашвероша
«Питье шло чинно».
По сказанию раби Леви, у персов был обычай, по которому каждый приглашенный на пир к царю должен был выпивать колоссальный кубок, содержимостью в пять восьмых гина [83] . Человек мог тут же умереть или сойти с ума, ничто не могло заставить отменить этот обычай. Натурально, прибегали к единственному средству – подкупу виночерпия: платили, не жалея золотых динариев, и виночерпии богатели со дня на день. Ахашверош обычай этот отменил. «Пусть, – сказал он, – каждый пьет столько, сколько хочет и может». (Аба Гур.; Иалк.)
83
Три бутылки.
VIII. Бигфан и Фереш
«В те дни, когда мардохей сидел у ворот царских, два царских евнуха, Бигфан и Фереш, оберегавшие порог, озлобились и замыслили наложить руку на царя Ахашвероша».
Сказание раби Леви:
– Бигфан и Фереш были киликийцами, из города Тарса, и прежде занимали место привратников царских. На их место царь назначил Мардохея. Это их озлобило, и сговорились они так: «Подсыплем в питье царское отравы; царь умрет, и все станут говорить: пока царя охраняли Бигфан и Фереш, царь был в полной безопасности, а назначили иудеянина – царя и отравили». Разговор этот они вели по киликийски, в уверенности, что из окружающих никто их не поймет. Не знали они, что Мардохей одно время заседал в Синедрионе, и был знаком со всеми семьюдесятью языками и наречиями [84] . (Мид. Пан. Ах.; Мег., 13)
84
Для членов Синедриона было обязательно знание языков всех народов.