Агафон с Большой Волги
Шрифт:
– С меня-то за что?
– прислоняя велосипед к крышке старого кухонного стола, спросила она.
– За подвиг мужний и прочее, - подмигнул Архип Матвеевич.
– Ты, босоногий, не юли!
– отвязывая с багажника небольшой чемоданчик, огрызнулась Варвара.
– Юли не юли, а прикатила... Газетку-то сегодняшнюю, поди, читала? пытал Архип.
– Мне не до чтения... У меня вон мать пропала. Третий день нету, кривя губы и намереваясь заплакать, ответила Варвара.
– Как это пропала?
– поднимая от стола голову, удивился Федя.
– Вот так и нет... Тут не была она?
– Не была, - ответил Федя.
–
– Держа в руке кусачки, Архип, как в подзорную трубу, заглядывал в голенище, отыскивая свой несчастный гвоздок.
– Ну ищу!
– косясь на него, отозвалась Варвара.
– Может, ты видел?
– Конечно, видел. Позавчера ехала на почтовой летучке, сидела за решеткой, будто тюремщица...
– Не шути, Архип!
– взмолилась Варвара.
– Какие там шутки! Мамаша твоя в район покатила, жалобу на своего зятька повезла.
– Врешь!
– Никодим Малый сочинил за пол-литра.
– А может быть, ты сам?
– крикнула Варвара.
– Цыц, баба!
– Архип погрозил ей кусачками.
– Ты на меня голос не поднимай. На меня даже сам эскадронный командир голоса не завышал!
Отойдя в сторонку, он присел на дышло и стал переобуваться.
Варвара, немного успокоившись, открыла свой чемоданчик, выложила на стол поджаренную до румянца курицу, несколько, штук яичек и стопку шанег, завернутых в промасленную бумагу.
– Вам с Мартьяном настряпала, ешьте, - часто помаргивая черными ресницами, суетилась она.
– Почему домой не приходишь? Сколько уж дней в бане не был!
– укоряла она Федю.
– Да я тут мылся.
– Все равно тебе надо домой... Мы говорили с мамашей про твою свадьбу и решили бычка зарезать. Боковушку тоже оклеить нужно...
Ей хотелось спросить про Мартьяна и Глафиру. В Дрожжевке про них плели бог знает что.
– Не надо оклеивать, - возразил Федя.
– Михаил Лукьянович сказал, что мы у них будем жить.
– Федя!
– выглянув из вагончика, громко и властно крикнула Даша.
– Ну, вот я, ну?
– отозвался Федя.
– Собирайся живо! Нам уже пора. Скоро Ульяна и Чертыковцев трактор пригонят. Слышь, мотор работает!
Запихивая в рюкзак свои и Федькины вещички, Даша зорко поглядывала на Варвару и подслушала весь разговор до единого словечка. Можно было послушать еще, да времени не хватило. Вместе с отцом и Мартьяном они уезжали в совхоз "Степной". Агафон, как начальник комсомольского поста, был выделен ответственным за сборы и своевременный выезд. Где-то поблизости, за ближайшим бугорком, гудел трактор, который должен был тащить их жилой вагончик.
– Машина подходит, слышишь?
– поторапливала Дашутка.
– Слышу, слышу, - охотно откликнулся Федя.
– Раз слышишь, иди скорей!
– Даша, попробуй шанежек, - предложила Варвара.
– Нет уж...
– Не только шанежек, ей даже не хотелось, чтобы Федор торчал и балясничал около этой злюки.
– Ты идешь или нет?
– Подняв дынную кожуру, она с презрением швырнула ее к столу с намерением попасть в неслуха Федьку или в табунок лежащих на столе яичек.
Федя аккуратно сложил свои бумаги и направился к своей неугомонной, требовательной подружке. С бугра скатывался трактор и приближался к стану. Впереди лихо пылили рысью два всадника. Поравнявшись с вагончиком, они повернули к нему, сдерживая резвый ход разгоряченных лошадей.
– Ну,
– спросил Агафон, гарцуя на высоком рыжем коне, высоко задирая ему белолобую голову.
– У нас все в порядке! Мы готовы!
– крикнула Даша.
– Ну где же готовы?
– подъезжая к стану, спокойно заметила Ульяна. Ни одного арбуза не погрузили.
– Сейчас, Яновна, справимся, - пообещала Даша.
– Становись, Федюня! приказала она своему женишку и, выхватив из кучи крупный белый арбуз, подкинула его на руках и бросила Феде. Тот ловко подхватил и осторожно, катышком пустил в вагончик.
Варвара сидела за столом и молча, отчужденно наблюдала, словно дела этих беспокойных людей совсем ее не касались.
Увидев бывшую хозяйку, Агафон резко остановил коня и с заметной, как показалось Ульяне, поспешностью крикнул:
– Добрый день, товарищи!
– и, тут же обернувшись к Голубенковой, быстро, но уже негромко, с подчеркнутым вниманием произнес: Здравствуйте, Варвара Корнеевна.
Все заметили, как Варя вздрогнула, словно ее подстегнули. Сверкая темными зрачками, она взглядывала то на Ульяну, то на Федю, то снова на Агафона, не зная, куда спрятать глаза.
– Здравствуй... Здравствуй, - удивленно и растерянно проговорила она, настороженно продолжая коситься на подъехавшего Агафона. Он рассматривал бывшую хозяйку с нескрываемым любопытством, как-то по-особенному сдержанно и благожелательно улыбался.
"Вот и пойми таких!" - подумала Варвара, смущаясь все больше и больше. Разве могла понять она, как прекрасны были те новые чувства, которые завладели парнем после всего пережитого с такой девушкой, как Ульяна?
Именно здесь, на этом стане, произошло примирение, когда они приезжали сюда, поздравили Глафиру и Мартьяна с окончанием уборки и устроили на бахчах у Архипа маленькую пирушку. Это был радостный, незабываемый для них день с коротким, но яростным ливнем и громовыми раскатами, под которые Архип Матвеевич своим удивительно приятным голосом затягивал песню о Ермаке. Ульяне было немножко грустно, что стан разорялся. Он был расположен на ее любимом месте, неподалеку от березового колка с неуемным, веселым родничком на опушке. Понравился стан и Варваре. Все это было ей знакомо по прежней работе, когда на весь край гремело ее звено. Хорошо знала она и зеленый вагончик с крылечком, ружье Архипа на колышке стволом вниз, а раньше так висело ружье Мартьяна... Как и прежде, стенная газета на щитке, едва державшаяся на одном гвоздике... Бахчи на склоне бугра, солнечный блеск крутобоких арбузов. А какое здесь ясное и синее небо над вершинами гор; и как смешливы Федя и Даша, кидавшие с рук на руки арбузы и шершавые дыни с неповторимым запахом; даже Гошка и приветливая девушка агроном Ульяна здесь слились неразлучно. От самого стана и молодых людей, тесно жавшихся друг к другу, веяло чем-то уютным, домашним. У Вари защемило в груди.
Склонившись с седла, Агафон сказал Феде и Даше, чтобы они поторопились с погрузкой; помахав им концом Повода, он круто завернул коня и поехал навстречу громыхавшему трактору.
Ульяна догнала Агафона уже на пригорке, с которого некруто сбегала в широкий, золотистый от жнивища дол хорошо укатанная дорога.
– Все-таки ты, Гоша, пожалел Варварушку, - поравнявшись с его конем, сказала Ульяна.
– Просто так, по-человечески...
– ответил Агафон.
– Она такая потерянная...