Агасфер. Том 2
Шрифт:
Джальма не отвечал; его конвульсивно сжатые руки вцепились в ручки кресла; казалось, он боялся уступить дикому порыву бешенства. В эту минуту под ногу ему попался толстый янтарный мундштук от кальяна. Несмотря на хрупкую наружность молодого индуса, его нервная сила была так велика, что он одним движением ноги превратил твердый янтарь в мелкий порошок.
— Но во имя неба, что с вами, принц? — воскликнул Роден.
— Так раздавлю я своих презренных врагов! — вскрикнул Джальма с угрожающим, воспламенившимся взором.
Потом, точно
Но изумлению иезуита не было меры, когда вдруг совершенно неожиданно буря стихла. Ярость Джальмы разом улеглась, как только он сообразил, что она бесплодна. Сконфуженный своей детской запальчивостью, молодой принц опустил глаза. Бледность его не прошла, и холодное спокойствие, пришедшее на смену гневному неистовству, казалось еще опаснее яростной вспышки. Он сказал Родену:
— Отец мой, вы сегодня же должны свести меня с моими врагами.
— С какой целью? Что вы хотите делать?
— Я хочу убить презренных!
— Убить!!! Вы, конечно, не говорите серьезно!
— Феринджи мне поможет.
— Но подумайте… ведь вы не на берегах Ганга, где врагов убивают, как тигра на охоте.
— С врагом честным сражаются, а изменников убивают, как бешеную собаку, — отвечал Джальма совершенно спокойно и убежденно.
— Ах, принц, — торжественно проговорил Роден. — Сын раджи, которого прозвали «Отец Великодушного», разве вы можете найти удовлетворение, уничтожая низких и злобных людей?
— Уничтожать злое и вредное — наш долг.
— Итак… принц… месть?
— Змее не мстят, — ее раздавливают, — с горечью, но величаво отвечал Джальма.
— Но, во всяком случае, здесь таким образом с врагами не разделываются. Надо подать жалобу…
— Жалуются дети и женщины, — мужчины убивают! — прервал его Джальма.
— Ну да… на берегах Ганга!.. но не здесь… Здесь ваше дело рассматривается обществом: его разбирают, вершат суд и налагают наказание… если находят необходимым…
— В моей обиде я единственный судья и палач…
— Умоляю вас… послушайте меня: вы избежали козней ваших врагов, не так ли? Представьте себе, что вас спасла преданность той
Индус поник головой и молчал. Воспользовавшись этим молчанием, иезуит продолжал:
— Я мог бы сказать вам, принц: я знаю ваших врагов. Но, боясь, чтобы вы не сделали какой-нибудь страшной неосторожности, я не назову их вам никогда. Если уважаемая особа, любящая вас, как сына, найдет нужным и полезным, чтобы я открыл вам эти имена, клянусь, что я это сделаю. Но до той поры я молчу.
Джальма мрачно и гневно смотрел на Родена.
В эту минуту вошел Феринджи и обратился к иезуиту:
— Какой-то человек принес вам письмо… он был у вас… но ему сказали, что вы здесь… письмо от господина аббата д'Эгриньи. Принять это письмо?
— Конечно… если позволит принц.
Джальма кивнул головой, и Феринджи вышел.
— Вы извините, принц… я ждал сегодня очень важное письмо… Оно запоздало… и я велел прислать его сюда, если его принесут в мое отсутствие…
Через несколько минут Феринджи принес письмо, подал его Родену и вышел.
9. АДРИЕННА И ДЖАЛЬМА
Когда Феринджи ушел, Роден, держа письмо в одной руке, другой стал шарить у себя по карманам, как бы что-то отыскивая. Затем, когда поиски оказались тщетными, он положил письмо на колени, на черные поношенные брюки, и с нетерпением и беспокойством принялся обеими руками ощупывать все тело.
Вся эта пантомима, разыгранная с простодушным видом, закончилась восклицанием:
— Ах, какая досада!
— Что случилось? — спросил Джальма, выходя из своей мрачной задумчивости.
— Случилась самая глупая и обычная вещь, которая ставит меня, однако, в очень неприятное положение… я забыл или потерял очки. Без них же при таком освещении, с моими плохими глазами, испортившимися и от возраста, и от работы, я не могу прочесть это важное письмо… а надо сейчас же дать на него категоричный, ясный и короткий ответ… Да или нет. Время не терпит. Положение отчаянное. Если бы кто-нибудь, — добавил Роден, подчеркивая последние слова, чтобы Джальма их заметил, хотя он и избегал глядеть на принца, — если бы кто-нибудь мог оказать мне услугу, прочитав его… Но нет… нельзя…
— Отец мой, — любезно заметил Джальма, — не могу ли я вам помочь?.. уверяю вас, что я постараюсь забыть содержание этого письма тотчас же по прочтении…
— Вы! — воскликнул Роден с такой интонацией, как будто предложение принца являлось невероятным и опасным. — Вам читать это письмо?.. Нет, это невозможно!..
— Тогда извините, — кротко заметил Джальма.
— А впрочем… — продолжал Роден, как бы сам с собою, — почему бы и нет?
И, обращаясь к принцу, он прибавил:
— В самом деле? Вы будете так добры? Я не смел бы попросить вас об этой услуге.