Шрифт:
Недалекое будущее. Робототехника вступила в свой золотой век. Человечество изобрело лекарства почти от всех болезней. Но появился необъяснимый недуг, который медленно, но неотвратимо, забирает у людей самое ценное, – то, что и делает их людьми. Каждый день у случайных людей в разных уголках планеты пропадают эмоции, частично или полностью. Пропадают безвозвратно. Люди теряют способность чувствовать радость, гнев, гордость, зависть и любые другие эмоции. Многочисленные опыты и исследования, проводимые
Сегодня Тео спешил на работу, как никогда прежде. Ему не терпелось увидеть Агату и рассказать ей о предстоящем событии. Важном, нет, судьбоносном событии. Судьбоносном для них обоих. Тео сейчас переживал столько непривычных для него эмоций, что ему, всегда хладнокровному и уравновешенному, было в высшей степени не по себе. Тревога, надежда, мандраж, страх, гордость – это был сложный комплекс, на первый взгляд, несовместимых элементов. Но, учитывая, ситуацию в мире, инженер был безгранично рад, что способен испытывать весь этот необыкновенный спектр эмоций.
– Вы прибыли в место назначения, господин Тео, – ласковым женским голосом сообщил навигационный компьютер автомобиля. Тео открыл глаза, собрался с духом и произнес:
– Я выхожу.
Боковая дверь автомобиля бесшумно приподнялась.
– Хорошего вам дня, господин Тео, – любезно попрощалась программа со своим хозяином.
Тео выбрался на улицу, поправил идеально выглаженный костюм и взглянул на ИНТ – институт новейших технологий, неизменное место его работы за последние двадцать лет. И без того приметное здание института располагалось на самым высоком городском холме, благодаря чему его можно было наблюдать почти из любой точки центрального района.
В этих стенах он придумывал, создавал и тестировал немало революционных и новаторских проектов. Но ни один из них и близко не стоял рядом с Агатой. Ни по сложности, ни по важности.
– Друг мой, Тео! Ты, как всегда, рано, – Эрик Фойер будто бы вырос из-под земли. Как всегда, веселый и добродушный.
Тео оглянулся, – на стоянке Эй-5 не было других машин, кроме его собственной. Ничего удивительного, – Эрик был большим приверженцем пеших прогулок. Таких любителей свежего воздуха, как он, в их мегаполисе осталось пугающе мало. Кажется, что-то около девяти или десяти тысяч человек, – совсем недавно Тео читал об этом статью в научном журнале.
– Ну, ты меня знаешь, – стоило только Тео взглянуть на лицо рыжеволосого датчанина, и он не смог сдержать улыбки. Они с Эриком дружили большую часть своей жизни, и никто не мог так быстро, без всяких усилий, поднять ему настроение, как это умел делать Эрик.
– Знаю, конечно. Поэтому и принес тебе твой любимый кофе, – Фойер весело подмигнул другу и протянул ему серебристый стаканчик с неоновой, красиво переливающейся крышкой.
Дежурная улыбка Тео трансформировалась в нечто большее. Эрик прекрасно знал, что Тео отказался от всех видов кофеина еще несколько лет назад, но
Перед презентацией любого проекта Тео, Эрик неизменно угощал своего друга стаканчиком кофе. И объем кофе всегда строго коррелировал с важностью того или иного проекта. В этот раз стакан едва помещался в широкой ладони датчанина! И где только Эрик отыскал такое ведро?
– Давай его сюда. Так и быть, сделаю пару глотков. Но только ради старых добрых времен.
– Ладно тебе, брюзга! Чем тебя не устраивает текущий момент? Возможно, вчера был лучший день в моей жизни. Ну а сегодня – твой черед. Это же наш бенефис, наш опус магнум!
– Это всего лишь фигура речь, Эрик. Поверь, я чувствую то же, что и ты. А как иначе? Да, мы очень долго к этому шли… жаль только, Костя сейчас не с нами.
– Согласен. Но он сделал свой выбор. А мы сделали свой. Сейчас – плохой момент для ностальгии и грусти, дружище! – Эрик легонько толкнул Тео локтем, и оба главных инженера медленным шагом направились к институту. – Так как тебе вчерашнее шоу? Мой «Окьюр» был в хорошей форме, не правда ли?
– «В хорошей форме»? – Тео отхлебнул немного кофе и кашлянул. – Это слишком слабо сказано. То, что ты вытворял вчера при помощи этой штуки, – для большинства непосвященных людей, как бы это правильно сказать… это была чистая магия!
Эрик рассмеялся.
– Ну, повезло мне, что все присутствующие более-менее представляли, как все это работает. Ведь они спонсировали мой проект и помогут ему в будущем. Не хотел бы я выглядеть в их глазах кудесником-шарлатаном.
– Об это не волнуйся. И, раз уж мы коснулись этой темы, я хотел поговорить с тобой о том, что вызвало у меня тревогу…
– Ты про кровь из носа? – хохотнул Эрик.
– Про нее самую. Ты, конечно, говорил мне о том, что «Окьюр» перегружает лимбическую систему, но это выглядело паршиво, Эрик…
– Да, я знаю. Хотел бы я тебе сказать, что во время вчерашних фокусов я просто перенапрягся. Но, ты же знаешь, я тебе принципиально не вру.
Тео остановился и взглянул на друга. Ему не терпелось услышать продолжение.
– Скрывать не стану, это самое слабое место «Окьюра». Пока. Любая команда, переданная «ониксу», сильно бьет… по мозгу, грубо говоря. И чем сложнее эта команда… ну… – Эрик поджал губы.
– Я тебя понял. Уже придумал, как решить эту проблему? Нужна моя помощь?
– Еще нет, но я точно знаю, в каком направлении следует двигаться, не переживай об этом. А насчет помощи: разберись сначала со своей ненаглядной Агатой, а уж потом запустишь свои интеллектуальные щупальца в мой многострадальный «Окьюр», – Эрик обнял друга за плечо и развернул его обратно к институту.
– Ну тогда имей в виду, что это случится уже совсем скоро. Готовь «Окьюр» к моей большущей голове. Я давно мечтаю опробовать эту штуку.
– Ну уж нет. Я не подпущу тебя к нему, пока не решу текущую проблему. С твоим давлением и прочими проблемами со здоровьем, кровью из носа ты не отделаешься. Начнешь с теоретической помощи. Ты даже не представляешь, как сильно мой малыш может нагрузить твой чистенький и всегда опрятный разум.