Агата

Коняшин Сергей

– Ну, хорошо, – более уверенно произнес он. – Тогда делайте визу.

– Спасибо, Дон Хорхе. Уверен, Агате очень понравится арабский восток. Это очень интересное и совершенно безопасное место.

Из-за яростной перестрелки в нескольких кварталах от посольства, длившейся до двух часов ночи, я долго не мог уснуть. Тем сложнее было заставить себя открыть глаза, когда рано утром меня разбудил звук доставленного на телефон текстового сообщения от Агаты: «Я уже в самолете, Андрей. Скоро взлетаем. Постараюсь еще написать тебе из Стамбула на пересадке, если там будет связь. Но если

нет, тогда уже до встречи в Сане».

Стряхнув с себя сонливость, я быстро набил в ответ: «Понял. Жду тебя. Как договаривались, по прилете без меня из аэропорта ни шагу».

«Да, конечно, я об этом помню», – написала она.

Не успел я доесть яичницу с бастурмой, которые пожарил себе на завтрак, зазвонил домашний телефон.

– Андрей, – раздался торопливый голос Кирилла, дежурного коменданта, – обзваниваю всех дипломатов по указанию посла. Через двадцать минут экстренное совещание у него в кабинете. Не опаздывай.

Поняв, что уже не успею сварить и выпить кофе, к которому успел пристраститься в последнее время, начал ускоренно собираться на работу.

В приемной перед кабинетом посла царило оживление. Собравшиеся на совещание дипломаты обсуждали последние новости и обменивались мнениями о дальнейшем развитии ситуации. Обстановка сводилась к тому, что заявившая накануне о переходе на сторону оппозиции племенная конфедерация Бакиль попыталась помочь демонстрантам взять под свой контроль несколько правительственных зданий. Однако прибывшие в столицу ее боевые отряды столкнулись с отчаянным противодействием со стороны пока еще лояльных президенту военных из первой танковой бригады, которые перегородили основные улицы бронетехникой и не пропустили вооруженные пикапы в центральные районы города. Боевики смешались с демонстрантами на Университетской площади, а с наступлением вечера начали сооружать там палаточный лагерь. Военные попытались силой вытеснить их оттуда, но напоролись на отчаянное сопротивление, вылившееся в жестокое ночное боестолкновение. Несколько десятков человек с обеих сторон погибли и были ранены.

– Да уж, – недовольно вздохнул Лягин, – похоже, сейчас навалят заданий по мониторингу новостей и написанию информационных сводок, так что до вечера будем сидеть с тобой на работе. Говорил же я, на выходных надо было поменяться квартирами. В будние дни всегда не до переездов.

– Да не волнуйся, все успеем, – заверил я его. – Мы же с тобой на одном этаже живем. Пару чемоданов из одной двери в другую перекатить – не большая проблема.

Согласиться или оспорить мои аргументы Миша не успел. Дверь кабинета открылась, и руководитель протокольной службы пригласил дипломатов войти. Дождавшись, пока все участники встречи займут свои места на расставленных вдоль стены стульях, Владимир Петрович Кабанов – посол России в Йемене, дипломат-арабист с внушительным послужным списком и многолетним стажем, в том числе в горячих точках – будто невзначай поинтересовался: «Ну что, коллеги, как вам спалось сегодня ночью?».

– Беспокойно, – с горьким смешком ответил за всех советник, сидевший ближе всех к нему.

– Ну это, как понимаю, еще мягко сказано. Насколько мне доложили, – продолжил Владимир Петрович, – у некоторых из нас были минувшей ночью проблемы посерьезнее, чем бессонница, не так ли?

– Так

точно! – молодцевато отрапортовал помощник военного атташе, поднимаясь со своего места. – С вашего позволения я захватил кое-какие трофеи, чтобы показать.

С этими словами он подошел к столу для посетителей, стоявшему посреди кабинета, и осторожно выложил на него несколько крупных, сильно деформированных пуль.

– Ваша квартира, как я понимаю, расположена на самом верхнем этаже жилого дома, стоящего ближе всего к забору дипмиссии? – спросил посол.

– Так точно! – еще раз ответил военный. – Окна смотрят в сторону центра города и находятся высоко над забором. Вот и прилетело около часа ночи. Я даже не сразу понял, что произошло. В оконной раме внезапно развалились стекла, на голову посыпалась штукатурка из стены. Включил свет, полез разбираться, и выколупал из стены вот это, – он показал рукой в сторону выложенных на стол пуль. – С большой долей уверенности, можно сказать, что это был ДШК.

– Вы здесь без семьи? – уточнил посол.

– Я холост, проживаю один. Поэтому, слава богу, никто не пострадал. Однако моя квартира серьезно повреждена. В окне сломана рама, в стене несколько глубоких дыр.

– Завхоз и инженер уже видели? – поинтересовался посол у советника, отвечавшего за вопросы жилищного фонда.

– Да, конечно, – ответил тот. – Уже составлена примерная смета ремонтных работ, но они потребуют времени. К тому же подходящие стройматериалы не всегда можно легко и быстро добыть на местном рынке. Поэтому две или три недели это займет, скорее всего.

– Тогда нужно предоставить человеку другое жилье на это время, – попросил Владимир Петрович.

Советник помедлил с ответом.

– Честно говоря, тут есть небольшая проблема. Свободных мест у нас на территории посольства сейчас нет. Поэтому все что приходит на ум – временно отселить его к такому же одинокому, как и он, атташе Михаилу Лягину, который занимает двухкомнатную квартиру – неуверенно закончил советник и, как будто спохватившись, добавил, – если, конечно, сам Михаил не будет против и войдет в положение товарища.

Несколько десятков глаз устремились на Лягина, которому ничего не оставалось кроме как кивнуть и тихо ответить: «Да, конечно. Приютим, если нужно».

После этого он виновато посмотрел в мою сторону, но я поспешил показать взглядом и слегка разведенными в сторону руками, что его вполне можно понять и волноваться за срыв данного мне обещания не стоит.

Заседание кризисного штаба продолжилось подробным разбором складывающейся в стране – и, в частности, в столице – тревожной обстановки.

Я приехал в аэропорт намного раньше времени приземления самолета Агаты не только потому, что мне не терпелось увидеть ее. Во второй половине дня Алексей Евгеньевич сообщил, что ему хоть и не без труда, но все же удалось договориться об отправке сына Джаъафара Шараф-ад-Дина на учебу в Россию.

– Мордовский государственный университет имени Огарева, – внимательно прочитал консул название вуза в своей записной книжке и, подняв на меня глаза, добавил. – Нам нужно будет заблаговременно отправить досье в Москву, пока это место не отдали кому-нибудь другому. Поэтому, не откладывая в долгий ящик, встреться, пожалуйста, с шейхом и попроси предоставить нам следующее…

Конец ознакомительного фрагмента.