Агдан. Лунная роза

Саут Сергей

После того как все успокоились господин СокГю решил на этом собрание завершить, так как очевидно, что толку теперь точно от него будет мало. Когда все стали выходить из зала совещаний, господин СокГю, сам не подозревая об этом, окликнул главного танцора школы Кирин, практически по Мюллеровски, как в одном интересном фильме о работе разведчика в тылу третьего рейха.

– ДжуБон! А вас я попрошу остаться!

Корея. Сеул. Школа Кирин. Учительская, минут через 20 после совещания у директора.

– Что-то вы сегодня не спешите

домой? – удивилась госпожа Чо МиХван, увидев, что несмотря на конец рабочего дня в учительской еще полно народу.

– Не спешим, потому что хотим увидеть практически историческое событие! – улыбнулась японка Кейко Катигава.
– Как сегодня господин ДжуБон признает, что он был не прав. А это он делает очень редко, практически … никогда.

– Сегодня думаю ему не отвертеться. – это уже учитель музыки.
– Тем более в своих словах на сегодняшнем совещании он де-факто уже все признал. Осталось теперь это закрепить, так сказать, де-юре.

– А что должен признать господин ДжуБон и… - не договорила МиХван, так как в учительскую стремительно ворвался тот, которого ждали и о котором только что говорили. То есть сам господин ДжуБон, лучший учитель танцев Кореи, лучший хореограф и прочее, прочее, прочее! Или повторимся это уже не совсем так?

– А что это вы все тут делаете? – удивился он, застав такое большое количество преподавателей в учительской.
– Что это вы домой не спешите? Или кого-то ждете?

– Вы совершенно верно подметили господин ДжуБон! – ему ответил учитель музыки.
– Именно ждем кое-кого, точнее некоего господина ДжуБона.

– Меня? – удивился тот.
– И что вам от меня надо? Вроде никому я денег не должен? – попытался пошутить танцор.

– Денег нет, не должны. – невозмутимо парировал его учитель математики.
– Но вот одно заявление вслух вы сделать обязаны.

– Я? Заявление? И что это за заявление, которое я обязан сделать? – похоже искренне удивился недоумевающий ДжуБон.

После небольшой паузы в разговор вступила единственная представительница страны восходящего солнца, госпожа Кейко Катигава.

– Господин ДжуБон, помните как-то, не сказать, что очень давно, была такая ситуация в этой же учительской. Мы все тут восторгались знаниями нашей новой ученицы Пак ЮнМи. Причем все отмечали ее успехи. Кто-то в знании множества языков, причем совершенного ими владения. Кто-то в создании музыкальных произведений мирового уровня. Даже учитель математики, отозвался о прекрасном знании ей его предмета. И даже госпожа Пэ ДуНа, у которой с ЮнМи были не простые отношения, в конце концов признала неординарность ее личности. Так вот я вернусь к тому спору в учительской, вы тогда сказали нам про ЮнМи как-то так - «Ну при всем моем уважении к ее знаниям танцевать она не умеет. Так что пока не научится танцевать гением ей не стать». И что теперь вы скажите?

– А что теперь? – сделал вид что «моя твоя не понимать» господин ДжуБон.

–

Разве то, что она вас опередила во всекорейском конкурсе танца среди всех школ, не говорит, что она научилась танцевать? Очень хорошо танцевать? И не только танцевать, она еще к прочему оказывается и неплохой хореограф. Что признала практически вся Корея. Так что, господин ДжуБон, вы признаете свое поражение?
– торжественно закончила японка.

– Нет не признаю! – похоже господин ДжуБон не желает признать очевидное.

Хитрый ДжуБон похоже прикинулся корейским валенком, хотя в Корее данная обувь и не пользовалась особой популярностью, в связи с её фактически отсутствием. Да и танцевать в ней не сказать, что очень уж удобно. Но главный танцор Кирин о валенках ничего не знал, поэтому ему простительно. А он тем временем продолжил.

– Во-первых я давно не видел вживую как она танцует. По телевизору, во вчерашнем клипе это не в счет, слишком уж там все быстро мелькало. И пока не увижу своими глазами, ничего сказать и тем более подтвердить ее гениальность я не смогу. Готов признать ее талантливой, везучей, той кому многое и легко дается, но никак не гениальной.

– Что-же, господин ДжуБон не любит признавать свои ошибки, ну а тем более поражения.
– усмехнулся учитель музыки.
– Уверен, что, если бы даже весь мир признал Пак ЮнМи гениальной личностью, господин ДжуБон все равно нашёл бы отговорки почему он этого не может сделать.

– Что вы такое говорите господин главный наш по музыке? – притворно возмутился главный по танцам.
– Вот если весь мир признает ее гениальность, то я точно это сделаю, кто я такой чтобы противиться мировому признанию? Но пока мир молчит о гениальности нашей бывшей ученицы, то промолчу, и я!

– Ладно тут все понятно.
– это уже учитель математики.
– Давайте расходиться, а то время уже позднее, а завтра у нас совсем не выходной день.

– Ладно господин ДжуБон.
– сказала японка.
– Уверена, что вы ещё поменяете свое неправильное мнение на правильное. Ну, а правильное звучит примерно так: «Пак ЮнМи самая гениальная девушка, что когда-либо проходила обучение в школе Кирин, а возможно и во всей Корее!» И в принципе из присутствующих здесь все в той или иной мере согласны с этим утверждением, за исключением одного особо … упертого преподавателя.

– Ну что вы госпожа Кейко Катигава.
– усмехнулся ДжуБон.
– Я совсем не упертый, и признаю таланты ЮнМи во многих сферах. Но повторюсь талант и гениальность — это конечно довольно близкие понятия, но всё-таки они не идентичны. Так что тут для меня приемлемы всего два варианта. Либо я сам созрею до понимания гениальности ЮнМи, либо голос мира меня в этом убедит.

– Ладно, все с вами ясно и понятно господин ДжуБон.
– сказал японка.
– Действительно время уже позднее, надо прощаться господа учителя. Всем до свидания и до завтра.