Агент ФБР в Кремле. Успех операции «Соло»
Шрифт:
– У меня с собой много припасов.
Она достала из корзинки хлеб и колбасу, и весь оставшийся путь их угощали пассажиры.
Родители и учителя из бесплатной еврейской школы постоянно внушали Мойше, что ему следует трудиться и «работать над собой». В четырнадцать лет он уже был учеником в отцовской лавке, подрабатывал посыльным в чикагском финансовом центре – и продолжал учиться. Он читал русскую классику, книги по философии и американской истории, посещал курсы в Чикагском институте искусств, а по воскресеньям слушал в Холл-хауз лекции таких выдающихся людей, как Кларенс Дэрроу. Попутно он знакомился с архитектурой
В институте искусств Мойша, к тому времени уже звавшийся Моррисом, попал под влияние радикально настроенных студентов. Они с отцом жадно следили за русской революцией, и, чем больше он изучал идеи коммунизма, тем больше они его привлекали. Устроившись развозчиком молока, он сошелся с несколькими молодыми коммунистами и вместе с ними начал агитацию. Объединение различных мелких фракций привело к образованию единой Коммунистической партии Америки. Формально Моррис вступил в нее в девятнадцать лет, но всегда считался одним из основателей.
Моррис выполнял все указания партии. Он с такой страстью агитировал членов профсоюза и сочувствующих, что его называли «красным молочником». Дважды полиция арестовывала его за участие в уличных демонстрациях, а однажды его избили дубинками. Время от времени у него возникали сомнения относительно правильности партийной тактики. Разнося по ночам листовки по почтовым ящикам, он спрашивал себя: «Почему мы разносим эти проклятые листки в два часа ночи? Люди могут принять нас за грабителей и пристрелить».
Ему отвечали: «Так поступают большевики». На какое-то время такой ответ заставлял сомневающихся умолкнуть.
Молочная компания платила разносчикам по числу покупателей, так что, обзаведясь достаточный числом клиентов, Моррис неплохо зарабатывал. После рождения еще двух братьев, Бенджамена и Филиппа, в отцовском доме стало тесно, но теперь Моррис мог себе позволить снять неподалеку собственную квартиру. Та тут же стала местом партийных сходок и приютом для приезжих товарищей, которые быстро поняли, что у него всегда можно занять несколько долларов и не тревожиться насчет возврата. В те дни Моррис считал, что такой дележ – суть коммунизма.
В середине 20-х годов Моррис привлек внимание видного партийного функционера Эрла Рассела Броудера, который повлиял на его дальнейшую жизнь больше, чем кто бы то ни было, за исключением Карла Фреймана. Радикал из Канзаса, гордившийся своим тюремным сроком как знаком отличия, Броудер был первым американским агентом Коммунистического Интернационала (Коминтерна), созданного Советами, чтобы контролировать зарубежные коммунистические партии. Его русская жена оставалась в Москве. Из всех фракционных течений, раздиравших международный коммунизм, он горячо поддерживал линию Сталина, и Советы полностью ему доверяли. Возможно, временами видя в Моррисе свою молодость, Броудер удостоил его дружбой и особым покровительством.
Коминтерн отправил Броудера с разведывательной миссией в Китай. Ранее направленные туда члены американской компартии провалились и не вернулись, поэтому перед отъездом Броудер оставил Моррису свои ценные книги и вещи: «Если я не вернусь, они твои». Но он вернулся и своими рассказами о приключениях в Китае буквально околдовал Морриса. Он рассказывал о посещении
Под влиянием Броудера Моррис стал разделять идеи Сталина и выступать против американского партийного лидера Джея Лоустона. Тот сделал ошибку, выдвинув тезис «американской исключительности». Он полагал, что раз капитализм в Америке достиг наивысшего развития, то и переход от него здесь произойдет позже, чем в Европе, и потому тактика партий Европы и Америки должна быть разной. Лоустон даже посетил Москву, чтобы добиться официального советского одобрения своих тезисов. Но Сталин счел их ересью, и Лоустон попытался исправить свою ошибку.
Броудер рассказал Моррису, что Сталин приказал Лоустону задержаться в Москве, но того предупредили троцкисты, и с молчаливого согласия зарубежных дипломатов Лоустону удалось бежать. По заданию Броудера Моррис возглавил группу сталинистов, которые захватили штаб-квартиру партии в Чикаго и выставили охрану, чтобы не допустить в здание Лоустона и его сторонников. После перевода штаб-квартиры партии в Нью-Йорк Коминтерн исключил Лоустона из партии и назначил лидером американских коммунистов Броудера.
В это время Моррис помог разоблачить шпиона: в Чикагскую партийную организацию проник частный детектив, который принялся осуждать коммунистов за участие в забастовках, сбивая их с толку. Несколько товарищей его избили, детектив обратился в полицию и, видимо, назвал Морриса одним из участников избиения. Партию предупредили, что за Моррисом охотится полиция, его спрятали в надежном месте и нелегально переправили в Москву. В двадцать шесть лет Моррис очень серьезно воспринял происшедшее, хотя в свете чикагских событий все выглядело довольно глупо. Моррис не совершал преступления, так что полиция наспех бы расспросила его про избиение детектива и наверняка отпустила. Гораздо больше их интересовали настоящие преступники. Многие годы спустя Броудер объяснил этот спектакль. Он умышленно преувеличил важность случившегося и нависшую над Моррисом опасность, чтобы Советы предоставили тому убежище в Ленинской школе, где воспитывали будущих лидеров мировой революции.
Партия выдала ему фальшивый паспорт, необходимые документы, билет на пароход «Иль де Франс», двести американских долларов, немного французских франков и новое пальто. Моррис зашил в подкладку маленький красный лоскуток, который мог рассказать любому коминтерновцу, что он направляется в Ленинскую школу. Он пересек всю Европу и в январе 1929 года прибыл в Москву. Там на санях по снежным сугробам он добрался до школы, занимавшей бывший дворец русского аристократа.
Моррис встретился с такими же молодыми людьми, прибывшими со всех континентов. Все они были выходцами из рабочего класса, являлись основателями своих национальных партий или успешно проработали в них не меньше пяти лет и пользовались персональной поддержкой лидеров своих партий. Читать в школе лекции приезжали самые известные коммунистические теоретики и политики как из Советского Союза, так и из-за рубежа.