Агент Галактики
Шрифт:
6
Брон осторожно осмотрел рубашку. Ткань, казалось, прилипала к пальцам, словно состояла из тысяч маленьких крючочков. Он разделся и надел рубашку. Через минуту почувствовал мягкое, почти осмысленное прикосновение материи к его телу. Он покрылся потом и первый раз в жизни попросил небеса о милости.
Поддавшись панике, он постарался сорвать рубашку, но тысячи крохотных волосков с крючками на конце, уже вросли в кожу. Чтобы сорвать рубашку, надо было расстаться с кожей. Страх, охвативший его, доводил до бешенства. Усилием воли он подавил панику
— Скорее всего, — со смехом констатировала Джесси, — это новейшая модель власяницы и бича. Созерцание, воздержание и терпение обогащают разум и успокаивают душу. Брон, посмотри правде в глаза, твой разум и душа требовали хорошей встряски. Я думаю, что это испытание пойдет тебе на пользу.
— Мерзкая девка! Ты заплатишь мне за все!
Опять в дверь постучали. Вернулся послушник.
— Мастер Галтерн. Мне жаль, что я прерываю твою молитву. Сейчас тебя ждут в классе синкретистов.
— В общем-то ты мне не помешал, так как я уже совершил молитву.
В коридоре молодой человек дотронулся ладонью до лба и сказал:
— Мастер, ты можешь отдохнуть на моем плече, если хочешь, — его взгляд был прикован к воротнику рубашки, выглядывающей из-под плаща.
— Нет. Спасибо.
Они двинулись в путь. Джесси запоминала каждую подробность дороги. Сознание Брона было отключено из-за продолжающейся боли, вызываемой рубашкой. Возле дверей зала его проводник приложил ладонь ко лбу и исчез. Брон прикоснулся к замку, который через несколько секунд раскрылся. Он вошел в помещение, где впервые в жизни должен был провести лекцию синкретистам. На этот раз он был действительно шокирован. Обучающая аппаратура, сосредоточенная здесь, стоила целые состояния. Его ученики, около сотни послушников, были рассажены в индивидуальных отсеках, имеющих непосредственный контакт с компьютером. Преподавательский стол был маленьким арсеналом передовой технической мысли.
В этой щекотливой ситуации Брон позволил взять верх гипноличности. Он позволил своим пальцам свободно бегать по клавишам и кнопкам.
Через какое-то время он понял смысл этих жестов, и приборы раскрыли ему свои тайны. Он начал своей доклад, понимая слова только после того, как произносил их. Рубашка причиняла ему теперь такую боль, что он только большим усилием воли не терял сознания. Его организм реагировал на боль сильнейшим аллергическим раздражением.
— Джесси… эта рубашка убьет меня. Спроси Андера, как избавиться от нее.
— Я уже спрашивала, Брон. Это невозможно без хирургического вмешательства. Волоски реагируют на гистамин. Когда аллергическая реакция организма приведет к повышению содержания гистамина, волоски отойдут сами.
— О, боже! Сколько времени это может продлиться?
— Это зависит от индивидуальных особенностей организма. Может и двое суток.
— Понимаю, — пробурчал он. — Ты спрашивала нашего приятеля Андера, сколько человек умерло от действия рубашки.
— Да, около десяти процентов. Поверь нам, что если бы мы об этом знали, то не позволили бы тебе надеть ее.
— На кого работает Андер?
— На нас. До сих пор. Он говорит, что выбор рубашки соответствует именно его личности. Мы недооценили именно тот факт,
Доклад длился около пяти часов, после чего Брон вернулся в келью. Эти пять часов все же кое-как отвлекли его от боли. Он вернулся к безделью с опаской. Реакция его организма приобрела беспокойный характер. Мышцы ног и рук стали вялыми и страшно болели. Ему показалось, что он впервые в жизни начинает понимать, что такое белая горячка.
Но выбора не было. Он растянулся на камне и не мигая уставился на дырку в потолке. Вскоре он впал в состояние самогипноза и когда начал замечать черные и белые пятна, то заснул.
… в мерзких потемках нечеловеческой инквизиции, чей-то разум…
— Перестань, Джесси. Что случилось?
— Кто-то стучится. Двое людей..
— Боже! Я больше ничего не вижу. Если меня не освободят от этого, клянусь, что покончу с собой!
Док работает без перерыва, расспрашивая Андера о химическом составе волосков. Поверь, это не так просто. Биология Онариса сильно отличается от земной.
Брон попробовал встать. Его парализованные болью суставы не позволили ему сделать этого. Наконец он все же встал и пошатываясь побрел к двери.
Мужчины были одеты в плащи, ничем не напоминающие его плащ или одежду послушника. Больше всего это было похоже на светло-желтые спортивные туники.
— Мастер Галтерн. Пришло время молитвы на вечернем собрании.
Под действием гипноличности разум Брона среагировал тотчас же:
— С каких пор появился обычай эскортировать отбывающих кару?
В его голосе звучала гордость семьи Галтернов.
— Старший Брат требует гарантий духовной дисциплины.
— Дисциплину нельзя требовать! Она исходит из глубины души. Старший Брат превышает власть. Я пойду сам.
Стражники стояли неловко переминаясь с ноги на ногу. Брон воспользовался этим и вышел в коридор, собрав все свои силы. Сначала ему помогал гнев, который ощущал Галтерн, потом… потом — он этого и сам не знал.
Они вошли в зал и пошли прямо вдоль главного алтаря к Святой Реликвии. Поддавшись неконтролируемому импульсу, Брон благоговейно застыл перед святыней — распятым на кресте животным. Он дотронулся ладонью до лба и минуту стоял неподвижно. Потом попытался двинуться, но ослабевшие ноги не слушались его. Он зашатался, и стражники подхватили его, не давая упасть. Они затащили его в один из альковов, расположенных на другой стороне, на стенах которого были прибиты захваты для поддержания жертвы за руки, когда та теряла сознание. И заковали его.
Прошел час, потом пришли члены Братства. Много раз сознание Брона отлетало в кошмарную глубину беспамятства, теряя ощущение времени. В какой-то момент он очнулся и увидел, что послушники занимают места на каменных полках.
Старший Брат, одетый в церемониальные одежды и гордый как судья, вышел в зал последним. Он мельком посмотрел на Брона и начал службу. Торжественно, долго, с псалмами проповедей, полными проклятий и бешеного догматизма.
Между провалами в памяти Брон старался прочесть на лицах присутствующих мысли и чувства. Большинство лиц выражали беспокойство и сочувствие. И у всех в глазах тлел темный блеск садизма.