Агент Кэт

Сешат Агата

Кэтти пятится, желая провалиться сквозь землю. Легенда трещит по швам. Старик всё знет! Знает всё и даже больше! Компьютерщик беспомощно открывает и закрывает рот, словно рыба, выброшенная на берег. А дядюшка Бенджамин льёт на его голову струи яда и кипящей смолы.

— Ответь что-нибудь, сынок! Зачем ты тут? Рвешь жопу ради завещания? Это я могу понять. Почтенное дело! Но скажи-ка — нет ли у тебя жучка в заднице? Ведь ты федерал! Федерал, бессовестный сопляк! Сколько жучков прокуроры из Вашингтона затолкали в твой тощий зад? Что они хотят услышать? Ну-ка, сынок, доверься старику!

Бенджамин

трясёт кулаком и изрыгает проклятия. Дамы в белых халатах кидают неодобрительные взгляды. Дети хором кричат «Буууууу! Фуууууу!» — и показывают пальцами на раскрытого федерала.

Ник краснеет, закипает, раскаляется.

Каждое обвинение дядюшки пробрасывает угля в его топку.

Это не может продолжаться вечно. Он отыскивает нужные слова для почтенного родственника.

— Иди-ка ты к Дьяволу, безмозглый старый черт! Джек Петерсон остался на нормандском берегу — разве его серебряная звезда не висит в твоём доме!? Томми погиб в Нью-Йорке, когда тушил башни! Разве они не служили своей стране!? Я делаю то же самое, чёрт тебя раздери! Я занимаюсь тем же самым! Катись в пекло, вместе со своим завещанием! Катись ты в пекло!!!

— Ах ты, молокосос! Вот значит как? Так ты отрастил яйца? Так ты теперь мужик? Эй, Питти, малыш, дай этому парню водяной пистолет — пускай с ним побегает. Пускай поиграет в мужика! Ах ты, сукин сын! Ах ты, сопляк!!! Ах ты, хренов герой, спаситель Америки!!! Только поглядите, как он вырядился! Лживый ублюдок! Погоди… погоди-ка Никки, а красотка рядом с тобой — тоже часть маскарада? Чтоб мне сдохнуть, если это не так! Эх ты, несчастный дурак!!!

— Трахни себя, дядюшка!!! Просто трахни себя!!!

Никки вываливает то единственное, что подходит ситуации. Краснеет ещё сильней. Хватает коллегу за руку. И несётся к воротам парка, прочь от потоков старческой ругани и укоризненных взглядов. Патриарх семьи Петерсонов приподнимается в каталке. И кричит вослед нерадивому родственнику.

— Давай, трусливый засранец! Убегай со свадьбы собственной кузины! Давай, разбей ей сердце, бессовестный дерьмоголовый мерзавец!!!

И в этот самый момент — удар колокола, торжественный и грозный, заглушает голос старика. Растерянная и ошеломленная Кэт вцепляется в руку спутника, рефлекторно поднимает взор к небу. Удары колокола следуют один за другим! К семейной драме добавляются спецэффекты библейского размаха: над кипарисами взлетают стаи кричащих птиц, посуда звенит, шампанское выплёскивается из бокалов. Страшные, сумеречные знамения скорой и неотвратимой кары небесной! Словно сам Господь собрался обрушить гнев на блудного сына семьи Петересонов и его соратницу во грехе!

***

В парке раздаётся свист, улюлюканье, аплодисменты. Колокол с церковной башни возвещает о начале церемонии. Музыка смолкает. Утирая лбы и поправляя шляпы, гости и хозяева вечеринки спешат к воротам храма.

Кэт ощущает себя крайне неловко после знакомства с почтенным оклахомским либертарианцем. Неловкость разбавлена сожалением — похоже, для неё вечеринка закончилась. Чертовски, чертовски досадно!

В кои-то веки она недурно проводила время — музыка, шампанское, пляски и погружение в семейные ценности. Ей хотелось

задержаться, побыть здесь еще чуть-чуть. И дело не в реактивном банджо. И не в «Шато Лербо» по триста баксов за бутылку.

Агент Смит рассчитывала на свой кусок свадебного торта. Вот-вот произойдет самое главное! Кто, в здравом уме, откажется поглядеть на церемонию бракосочетания? Самая малость, и тогда — вечер можно будет назвать удавшимся.

Недолго думая, Кэти повисает на локте спутника.

— Стой, да погоди же!

— В задницу! В задницу дряхлого мудака! Вот же мерзавец! Вот же старый сукин сын! Скорей бы тебя чёрт прибрал! Ладно, ладно… недурная попытка. Прими мои извинения — тебе пришлось наблюдать за этим водевилем. Спасибо, агент. Кажется, ты понравилась тётушкам и старым ковбоям. Мы квиты. Поехали отсюда.

— Никки, а ведь старик прав. Ты действительно бессердечный засранец. Засранец, каких мало! Неужели это всё? Ты здесь ради кузины? Или ради денег мистера Бенджамина? Если бы с моей церемонии свалил кто-то из приглашенных родственников — я бы отстрелила яйца этому ублюдку. Это худшее, что можно сделать! Ты потерял связь с реальностью, долбанный гик! Разворачиваемся, Никки! Разворачиваемся, чтоб тебя!

— Чёрт возьми! Хватит, хватит, я понял твою мысль. Ладно, чёрт подери… вот же дерьмо… вот же срань господня!

Парочка шагает к вратам храма. Несмотря на отвратительную сцену семейного воссоединения, несмотря на ругань, крики и суету, у Кэт прекрасное настроение. Её нет дела до стычки Петерсонов. Зато есть дело до окружающего торжества.

Кэтти вспоминает приёмы в Бюро. Стыдно признавать, но вечеринки федералов проигрывают по всем статям. Скучные чиновники, яппи с кислой рожей, серые пиджаки с верхних этажей. Рукопожатия, бесцветные разговоры, вымученные шутки, дежурные улыбки. Привычная для агента Смит публика боится как следует надраться или сболтнуть лишнего — и тоска лезет из всех дверей и окон. Но здесь всё по-другому!

На карнавале любви не хватает самой малости. Восхищённых и голодных взглядов. Тихого шепота. Прикосновения губ к шее. Настойчивых ладоней на талии. Ещё лучше, на заднице! К досаде Кэт, никто из деревенщин не собирается помогать с этой проблемой. Никто не предлагает ей выпить. Никто не заходит дальше кивков и улыбок. Чёртовы оклахомские ковбои ведут себя как джентльмены — ведь она явилась со спутником.

Прикрытие работает — но работает против агента!

Кэтти косится на охотника за дядюшкиным наследством. Интересно, на что способен этот парень? И насколько он… одарён природой?

В этот момент — над головой разодетого в пух и прах компьютерщика появляется огромная вывеска с сотнями ярких лампочек. Светящаяся надпись гласит — «Нет, нет, и ещё раз нет!!! Никаких амурных дел с федералами!!!»

Красотка вздыхает, отворачивается от спутника.

Она не слышит тихих шагов.

Не замечает нового гостя вечеринки.

Потирая руки, в тени кипарисов крадётся Дьявол.

***

Храм полон гостей. Коллеги устраиваются на самой дальней скамье, в десятке метров от выхода. Возле алтаря начинается представление. Пожилой священник отрывает библию и начинает своё дело.