Агент КФ
Шрифт:
Прилет Фотия ван Куна ускорил события. С ним были карты раскопок, он сам был источником точной информации. Сам по себе он еще ничего не решал. Нужен был корабль. Кораблем оказался «Шквал». Дальнейшее было просто.
Ван Куна выследили и похитили люди Пруга. Затем включился в игру ВараЮ. Ему надо было обезвредить Андрея Брюса и капитана корабля, убедить всех, что археолога утопили в озере грабители.
Стрелял в Андрея агент ВараЮ. Только у агентов ВараЮ были стрелки со стертым клеймом. Стража нового времени не нуждается в старинных правилах чести…
За минуту, проведенную
Хоть офицер, который мог дать на него показания военным, ликвидирован, все равно в ближайшие часы или минуты армия вмешается в события. Следует оттянуть выступление армии до завтрашнего утра, а если не удастся этого сделать, то хотя бы сохранить силы. А корабль «Вациус» не должен знать, где «Шквал». Пускай он идет сюда. Все вычислено. У ВараЮ тоже есть помощники, которые умеют считать. «Вациус» достигнет космодрома завтра в полдень. Он опоздает. Но если он пойдет к Ар-А, то окажется там уже к утру – так судьба расположила планеты на орбитах в тот день. Удачно расположила для того, кто выигрывает. Плохо для проигравшего. И все же – рискнем.
– Рискнем, – сказал ВараЮ и нажал на кнопку на пульте машины. – Готовы? – спросил он.
– Готовы, – ответили ему.
– Вперед, – сказал ВараЮ и велел водителю вести машину наверх, на холм Бесподобного Чуда, откуда был виден космодром.
– Он сейчас придет сюда, – сказал доктор.
– Я тоже так думаю, – согласился Андрей. – Он волнуется, он ждет возвращения вездехода. Он не знает, чем все кончится. Если провал, ему лучше, чтобы мы ни о чем не подозревали. Если трудно, лучше знать, что мы замышляем. Или даже…
– Что?
Андрей улыбнулся:
– Или даже помочь нам, толкнуть нас на отважные действия. Как друг и союзник.
– Не понял.
– Чего мы от него ждем?
– Подлости.
– Вы не правы, мой любезный доктор. Мы ждем от него помощи. Мы не подозреваем, кто он на самом деле и какова его роль в этой истории. Значит, мы сейчас с вами мечемся в неизвестности и нетерпении. Терзаемся, к чему бы приложить руки, как бы вернуть Космофлоту похищенный корабль, как бы остаться живыми.
– Но сейчас его постигнет горькое разочарование, – сказал доктор, предвкушая разоблачение предателя. – Если позволите, я сам ему все выскажу.
– Не позволю, – мягко возразил Андрей.
– Вы не скажете ему?
– Знание – самое ценное добро во Вселенной. Знание тайное – одна из основных ценностей войны, мой дорогой доктор. Чем меньше он знает, чем больше мы с вами знаем, тем выгоднее наша позиция.
– Я не согласен с вами, – сказал доктор возмущенно. – И я полагаю, что ниже нашего достоинства играть в прятки с этими существами. С убийцами. Наше человеческое достоинство мы можем поддержать, лишь будучи совершенно искренними. В ином случае мы опускаемся на их уровень. И перестаем быть самими собой.
– Я, простите, на службе, – ответил Андрей. – Мне нужно сохранить имущество Космофлота и жизнь людей. Если мне для этого придется пойти на временный
Доктору в словах Андрея почудилась насмешка. Никто не любит, чтобы над ними посмеивались.
– Я не люблю цинизма, – сказал доктор.
– Я не могу вам приказать, – сказал Андрей. – Но я обращаюсь к вашему разуму. Может быть, мой, позорный в ваших глазах, союз с ДрокУ поможет нам обрести некоторую свободу передвижений по кораблю. Мне это очень важно. Мне бы очень не хотелось сидеть взаперти в каюте, как принципиальному индюку, обреченному быть украшением на чужом обеде…
И, увидев, что доктор покраснел от обиды, Андрей быстро добавил:
– Не обижайтесь. Я не имел вас в виду. Я хочу добавить для вашего сведения, что намеревался жениться на девушке по имени ПетриА. Она уроженка Пэ-У. В день нашего вынужденного отлета ее убили. Вот эти люди.
– Кто? – спросил доктор.
– А я взял на себя смертную месть. От имени ее семьи. Есть такой дикий первобытный обычай…
– Кто ее убил? Пруг?
– Нет, Пруг был у себя… и это сейчас неважно.
ДрокУ вошел, по-мальчишески улыбаясь.
– Друзья, – сказал он, осторожно прикрывая дверь за собой и начиная играть роль тайного друга, – обстановка тревожная, но не безнадежная.
Бродяги лежали по краям поля, лежали уже давно, подползали все новые, и когда они поднялись и побежали, казалось, что из желтой стены пыли поднимаются сонмы оборванных, грязных, дико ревущих фигур.
В этой толпе большинство были и в самом деле бродягами, могильщиками, ворами, нищими, которых купили даровой выпивкой, несколькими монетами. Однако организовывали толпу, вели ее и несли взрывчатку агенты стражи. Но одеты все были по-настоящему – в рубища, обшитые ракушками у бродяг, косточками у помойщиков, камешками у могильщиков, осколками стекол у воров и обломками лезвий кинжалов у грабителей.
Солдаты, утомленные бесконечным стоянием на солнце, обалдевшие от зноя, растерялись и опоздали открыть огонь. Один из них упал, застреленный из толпы, остальные побежали к зданию диспетчерской.
С холма ВараЮ было плохо видно, что происходит. Дул ветер, поднятая ветром и сотнями босых ног пыль кружилась над полем.
Ольсену все было видно куда лучше. Он после ночного пожара был почти убежден, что кто-то постарается обязательно уничтожить и эту радиостанцию. Более того, он был уверен, что этот человек – один из тех, кто звонил и сочувственно интересовался, как идет ремонт связи.
Ветер оторвал пластиковый занавес, и сверху были видны быстро приближающиеся фигурки. Солдаты, отстреливаясь, уже подбегали к диспетчерской.
– Врубай аппаратуру! – крикнул Салиандри связисту, который еще что-то подпаивал в схеме.
– Две минуты! – крикнул тот. – Жан, помоги.
Штурман бросился к нему.
Выглянув, Ольсен увидел, как двое солдат встали на колени перед входом в диспетчерскую и прицелились в толпу. Может, кто-то и упал от их выстрелов, глухо прозвучавших над полем и утонувших в воплях бродяг, но это не замедлило общего бега толпы.