Агент Коминтерна
Шрифт:
Вероятно, в это время Тито остался вообще без связи с Коминтерном, не только по официальным, но и по секретным каналам. Ситуация была слишком неясной и опасной, и, похоже, в Москве в это время никто не рисковал общаться с ним, чтобы ненароком не подставить под удар свою голову.
О том, что летом 1937 года Тито не получал от Москвы мандата на руководство, свидетельствует еще один факт. Когда стало понятно, что Горкич в ближайшее время не вернется, в руководстве партии развернулась настоящая борьба за власть. Тито участвовал в ней как один из претендентов на пост лидера партии.
Среди противников Тито особенную активность проявили Иван Марич, Лабуд Кусовац, Петко Милетич (он был руководителем парторганизации
Милетич, например, хотел сбежать из тюрьмы и развернуть среди своих сторонников деятельность по созыву чрезвычайного съезда партии, на котором он бы выдвинул свою кандидатуру на пост ее руководителя. Узнав об этом, сторонники Тито сместили его с должности главы тюремного комитета, поставив на его место Моше Пьяде.
Тито, видимо, решил рискнуть и сыграть ва-банк. 23 марта 1938 года обратился прямо к Димитрову. Посетовав на то, что он уже восемь месяцев находится без «моральной и материальной помощи», но всеми силами старается спасти «фирму» (партию), Тито попросил поддержки главы Коминтерна своих планов — ликвидировать партийный центр в Париже и создать новое временное руководство партии в Югославии. Тито жаловался на своих конкурентов — Марича и Кусовца, и заверял, что полностью отдает себе отчет в том, какую ответственность он берет на себя перед Димитровым [31] .
31
Цит. по: Гиренко Ю. Указ. соч. С. 57.
Но Димитров не ответил, и Тито 1 апреля направил ему еще одно письмо. Он настоятельно предлагал создать новое руководство партии из новых, «рабочих кадров», «не засоренных горкичевщиной», и предупреждал, что было бы ошибкой формировать руководство партии из его старого состава.
Тито по собственной инициативе послал Димитрову очередную порцию «характеристик» на членов руководства партией. В частности, о Горкиче он высказался как о малоизвестном в стране политике, которого «никто не знает, кроме нескольких интеллигентов, которые ничего не значат». «Его случай, — заметил Тито, — не будет иметь каких-либо серьезных последствий для фирмы». Не забыл он и о себе. Тито отметил, что он «никогда не был ничьим человеком, а только человеком фирмы. Таким и останусь» [32] .
32
Там же. С. 57–58.
К этому времени в Париже уже наверняка знали об аресте Горкича, хотя официальная информация об этом из Москвы пришла только в конце апреля 1938 года. Что интересно — Димитров сообщил об этом не югославам, а руководству французской компартии, для передачи Тито и Ивану Маричу и Лабуду Кусовцу, то есть главным претендентам на пост нового руководителя КПЮ. Послание Димитрова прочитал секретарь ЦК ФКП Морис Треан. «Товарищи, хорошо, что вы пришли… — сказал он им. — Я вчера получил письмо от товарища Димитрова с распоряжением пригласить членов ЦК КПЮ и сообщить им решение Коминтерна».
Потом Треан зачитал это решение, которое состояло из четырех пунктов: 1) ваш генеральный секретарь Милан Горкич арестован как английский шпион; 2) остальное руководство КПЮ распускается с тем, что все его члены остаются в Париже в распоряжении Коминтерна; 3) работа в самой партии в Югославии приостанавливается до тех пор, пока Коминтерн не примет особого решения на этот счет; 4) выделение денежных средств для партии и СКОЮ (комсомол. — Е.М.) прекращается до тех пор, пока Коминтерн не примет
33
Цит. по: Simiж P. Tito. Agent Коminterne. Beograd, 1990. S. 146.
Этот документ создавал для претендентов на власть в партии совершенно новую ситуацию. Для них оставалось два выхода — либо плыть по течению, дожидаясь, как изменится ситуация в Москве, либо по-прежнему доказывать ей свою незаменимость. Тито выбрал второй, более опасный вариант. Остается не очень понятным, делал ли он это самостоятельно, на свой страх и риск или же к нему снова поступил соответствующий «сигнал» от «кураторов» в «подводной части айсберга Коминтерна».
Однажды он встречался с представителем советской разведки, который, по его словам, был старым аристократом, перешедшим потом на сторону советской власти. Он просил у Тито предоставить в его распоряжение нескольких югославских коммунистов. Для выполнения некоторых секретных задач, и в частности, ликвидации «изменников» в рядах революционеров. Тито ему отказал и чувствовал себя очень неуютно. За его спиной сидели двое сопровождающих разведчика [34] . Но кто знает, о скольких подобных встречах Тито никогда и ничего не рассказывал?
34
Dedijer V. Novi prilozi za biografiju Josipa Broza Tito. Zagreb, Lujbljana. 1980. T. l.S. 327.
Весной 1938 года активность Тито в партийных делах просто «зашкаливает». В начале мая он создал гак называемое временное руководство КПЮ, в которое вошли Кардель, словенец Франц Лескошек, Ранкович, Джилас, Иво Лола Рибар и другие.
В июне Тито решился на рискованный шаг — он просил разрешить ему приехать в Москву.
Только поездка в Москву могла сделать его признанным главой партии, но при этом он прекрасно понимал, что мог никогда не вернуться оттуда, как Горкич. В то время для коммуниста Югославия и тем более Париж были, пожалуй, более безопасными местами, чем столица «первого в мире государства рабочих и крестьян».
«Ситуация в нашей семье (партии. — Е.М.), — писал Тито Димитрову, — требует, чтобы наш вопрос решился как можно скорее. Поэтому прошу тебя сделать все, чтобы я получил разрешение на въезд…» Однако Димитров молчал. Тито написал ему снова, и только 8 августа наконец-то ему дали въездную советскую визу.
Как теперь известно, он получил ее во многом благодаря своему знакомому по пребыванию в Москве Иосипу Копиничу. Копинич формально учился в Коммунистическом университете нацменьшинств Запада и в Ленинской школе, но чем он на самом деле занимался в Советском Союзе — неизвестно. Не исключено, что он тоже проходил «специальную подготовку». Во всяком случае, в югославской литературе Копинича неизменно называют человеком, который был связан с советскими спецслужбами либо вообще являлся советским разведчиком.
Летом 1938 года Копинич возвращался из Испании через Париж в Москву. Тито попросил взять его письмо и передать Димитрову. Некоторое время Копинич ходил по различным коминтерновским инстанциям и в итоге добился своего — Тито разрешили приехать в СССР. За эту и другую помощь Тито сохранил по отношению к Копиничу благодарность на всю жизнь.
Вскоре Тито отправился в Москву. Впереди его уже в который раз ожидала полная неизвестность.
«Я не был уверен, что и меня не заберут в один прекрасный день»