Агент полковника Артамонова(Роман)
Шрифт:
— Часовой.
— Я так и догадался. Порядок у вас армейский.
Хозяин дома не дал Ивану говорить.
— Иван, ты слышал, о чем мы толковали?
— Да. Завтра же отправляемся в Рущук.
И там Иван, разыскав знакомого офицера, предложил ему золото за карабин. Офицер долго раздумывал, не решаясь принять золото. За утерю оружия, как и за утерю секретных карт, в турецкой армии наказание одно — смерть с отсечением головы. Но золото предлагают не каждый день, к тому же не при свидетелях. Видеть мог только Аллах. На этот счет у турецких мусульман припасена чудесная пословица: «Аллах не заметит — свинья
Иван Хаджидимитров, конечно, догадывался, что здесь не обошлось без воровства. А в какой армии не воруют? В турецкой армии с особой жестокостью наказывали за воровство, но воров не убывало. Золото, оказывается побеждало любой страх. За него, оказывается, у мусульман можно купить даже Аллаха.
Не кто иной, как Иван Хаджидимитров, предложил карабин переправить в Зимнич.
— К утру вернемся, — заверил Иван. — Оружие надежно спрячем, а когда вы переберетесь в Румынию, заберете. Я к тому времени буду на месте. За голубями приеду.
— За голубями? Зачем они?
— Не турецкой же почтой отправлять донесения? Через Дунай голубь летит быстрее, чем мы плывем на лодке. На лодке нас могут и подстрелить. А голубя перехватит разве что ястреб.
«Эврика!» — обрадовался Костя. С Николаем Дмитриевичем они ломали голову, как лазутчикам держать с вожатым связь.
Голубиная почта изобретение не новое, но у болгарских революционеров этот вид связи действует безотказно. Почему не взять его на вооружение здесь, на этом театре боевых действий, если война будет неизбежна?
Николай Дмитриевич уточнил:
— Как давно революционеры пользуются этим видом связи?
— Надо будет уточнить.
— И еще уточните, каково противодействие неприятеля. Сомневаюсь, что неприятель не замечает голубей, регулярно летающих через Дунай. На яд есть противоядие. И грех будет не узнать его заранее.
По лесам и виноградниках Придунавья уже бродило предзимье. Северо-восточные ветры несли на Балканы заморозки и снежную крупу, начисто выдули с полей осеннюю позолоту, развеяли остатки тепла. В поле среди полегшего разнотравья геодезисты не столько чертили угольники, фиксируя съемку местности, столько горячим дыханием грели руки. Предательски подводили окоченевшие пальцы. По-прежнему при помощи буссоли фиксировали градусы, минуты и секунды угловых величин топографических объектов, переносили их на планшет. Вечерами холодную буссоль не сразу вынимали из чехла, давали ей нагреться до комнатной температуры, «отпотеть», как говорили геодезисты, фланелькой протирали оптику, и буссоль до завтрашнего утра опять прятали в кожаный чехол.
Наступил день, когда уже буссоль вынимать из чехла не потребовалось. Из Константинополя приехал секретарь русского посольства в Турции. Он разыскал экспедицию в Свиштове, капитану Артамонову передал пакет. В пакете было письмо профессора Обручева.
Профессор, как всегда, был предельно краток: «Возвращайтесь».
Николай Дмитриевич показал письмо секретарю посольства. Этого человека, широкоскулого блондина, похожего на казанского татарина, он где-то видел, но не в Константинополе, где имел честь передать султану каталог карт.
Вспомнил. В Академии Генштаба. Спросил:
— Вы когда кончали наше учреждение?
— В том
Таким образом, знакомство состоялось. Лишь теперь, на турецком берегу, на границе Порты и Румынии, капитан Артамонов узнал, что его соученик по академии капитан Пряхин следил за передвижением экспедиции, в случае конфликта с местными властями готов был прийти на помощь.
О нападении бандитов русское посольство узнало из турецких газет. Как и предположил Фаврикодоров, нападали черкесы с целью похищения людей. Посольство уже занималось поиском унтера Балабанова. Выкрали его в Одессе, а продали на рынке в Тульчи, в городке, где гирло Дуная разделяется на три рукава. Гирлом владела Порта. В нескольких верстах юго-восточней лежала в руинах взятая Суворовым крепость Измаил, теперь уже принадлежавшая Румынии. Туда черкесы и доставили плененного унтера. Следы его затерялись на берегах Мраморного моря, в порту Кючук, на рынке торговли рабами из славянских стран.
— Вам приказано возвращаться без указания маршрута. Это не случайно, — сказал капитан Пряхин и объяснил, почему. — Письмо из Петербурга доставлено международной почтой, а значит, наверняка прочитано цензурой. Если будете возвращаться морем, обратно через Варну, вас подвергнут тщательному досмотру. Не исключено, что подготовительные материалы, не оговоренные протоколом соглашения, арестуют. На этот счет у них есть договоренность с английским правительством. Пока их посольство не даст добро, подготовительные материалы вам не вернут.
— И что вы предлагаете?
— Я имею устное предписание. В декабре Черное море представляет повышенную опасность. В это время года у западного побережья тонет наибольшее количество кораблей. Древние греки до весны прерывали связь с Херсонесом. Рисковали только запорожские казаки. В непогоду на своих дубках они внезапно врывались в гавани. Азартно грабили турок. И знаете, с какой целью?
— Известно, — улыбчиво ответил Николай Дмитриевич. — Чтоб на Хортице пропить.
— Но вы имейте в виду, — продолжал капитан Пряхин, — далеко не все они возвращались: кто пал под турецким ятаганом, кого поглотило море. Но от грабежей не отбило охоту.
— Предисловие толковое. Так что вы предлагаете? — повторил вопрос начальник экспедиции.
— Совершить бросок через Дунай.
— В непогоду? Ночью?
— Именно! А я тем временем отправлюсь в Рущук. Буду договариваться с местной таможней. Просить разрешение геодезическую экспедицию пропустить через границу в Журжево. Там уже Румыния, и есть в Россию железная дорога.
— И мы избежим международного скандала?
— Откупимся. Чиновник везде продажный. Потом задним числом принесем извинение за ваше самовольство. Уладим.
На том и решили: готовиться к внезапному броску через Дунай. Хозяина постоялого двора горбатого армянина поставили в известность, что русские будут проживать еще полную неделю. Пустили слух, что через неделю отправятся в Рущук, чтобы поездом добраться до Варны. За дни проживания, включая будущую неделю, расплатились заранее.
Константину Фаврикодорову была поставлена задача: среди болгар найти надежного лодочника, который согласится работать в любое время суток и в любую погоду.
— Как скоро плыть? — спросил Константин.