Агент сигма-класса. Больше, чем адъютант
Шрифт:
– Ну а вы, кадет Кхалариш, почему не в форме? Что за нововведение – щеголять по кораблю с голым торсом? Это, между прочим, не ваша личная каюта, чтобы вы могли позволить так себя вести.
– Прошу прощения, адъютант Джерри. – Ларк со светлой гривой тут же поставил кашпо на пол и взял одежду, которую предварительно аккуратно сложил в коробку и повесил на магнитный крючок под потолок. – Я всего лишь не хотел испачкать форму при отработке наказания. К тому же на «Молниеносном» нет девушек, я не думал, что это может кого-то смутить. Ну то есть нет девушек, кроме вас, разумеется, но вы неоднократно подчёркивали, что не считаете
– Наказание закончено, кадет Кхалариш. Можете одеться, – процедила сквозь зубы, чувствуя, как стираю эмаль.
Не знаю, что именно меня задело в словах ларка. По сути, он был прав. Вот уже как три года я везде представлялась как «личный адъютант адмирала Нуаре», говоря о себе в обезличенном тоне. Я знала, что Даррен не любит и не ищет женского внимания, возможно, именно поэтому в какой-то момент стала стричься ещё короче и носить исключительно брюки, хотя даже форма кадетов женского пола предполагала наличие юбок. Даррен ценил меня как помощницу, и больше всего на свете я боялась потерять его доверие.
Несколько эльтониек-майоров неоднократно открыто пытались «наладить контакт» с адмиралом, так как Устав Космического Флота не запрещал отношений между офицерами старших званий. И всякий раз Даррен выпроваживал предприимчивых эльтониек со столь каменным выражением и презрением во взгляде, что я после этого предпочитала вообще исчезать из поля его зрения. Как-никак, но, согласно легенде, придуманной Особым Отделом, моей матерью являлась именно эльтонийка.
Тем временем прохвост-кадет Оллейро Кхалариш грациозно вдел руки в рукава белоснежной рубашки, а потом не менее элегантно накинул на себя китель, будто случайно оставив верхние пуговицы расстёгнутыми. Густая светлая поросль показалась в открытом треугольнике. Вот ведь выпендрёжник! И что с ним делать?
Поймала себя на мысли, что год за годом каждую практику повторяется одно и то же. Кто-нибудь из кадетов обязательно считает себя более достойным носить звание адъютанта адмирала, а потому всеми правдами и неправдами старается поставить меня в неудобное положение, чтобы доказать, что он-то – куда более достойная кандидатура на это место. И самое смешное крылось в том, что я даже отчасти понимала кадетов. Для них поработать в должности адъютанта хотя бы пару лет означало, что они очень быстро получат звание лейтенанта и продвинутся по карьерной лестнице.
С их точки зрения, тощая захухря, даже не закончившая Академию, была ниоткуда взявшейся выскочкой. К тому же мелкой, если говорить о росте и возрасте, невзрачной, если не считать карамельного оттенка волос, но и те не струились волнами, а всегда были обрезаны по ухо. И каждый год мне приходилось доказывать очередной группе кадетов, попавших по распределению на практику на борт «Молниеносного», что я не просто так занимаю своё место при адмирале. В принципе, благодаря спецподготовке это не давалось мне тяжело, просто уже порядком начинало надоедать.
Пока я размышляла о ситуации, кадет Кхалариш, вместо того чтобы подхватить кашпо и убраться восвояси, неожиданно одним текучим движением оказался подле меня, прижал спиной к стеновой панели и… взвыл.
Джеб в солнечное сплетение, апперкот в челюсть, подсечка, заломленная на локтевой болевой приём правая рука. Тело действовало по привычке, я даже не особенно отдавала себе отчёт в том, что делаю. Вряд ли кадет Кхалариш догадывался, что
– Джерри, я понял-понял, простите, это больше никогда не повторится! Просто вы так смотрели на меня, что я подумал… – произнёс ларк со сбивающимся дыханием.
Не такой уж это и болезненный приём на удержание, но, видимо, свою роль сыграло ещё и то, что я поставила Оллейро на колени. Ларки – крайне гордый народ, и такая позиция для них как минимум унизительна.
– Для вас я – адъютант Клифф, – перебила равнодушно, продолжая удерживать кадета.
– Адъютант Клифф, – послушно поправился ларк, – прошу прощения.
– Сколько вас?
Как же мне это уже надоело…
– Простите, что «сколько»?
– Ну, сколько кадетов поспорило, что сможет сместить меня с должности адъютанта? Какие ставки? Где камеры, которые должны были заснять поцелуй?
– Что? Уверяю, камер нет… – растерянно ответил ларк. Если до сих пор он несколько раз попытался дёрнуть рукой и вырваться из моей хватки, то сейчас даже затих.
– Вы планировали подключиться к серверам «Молниеносного» и скачать видео с казённых камер? – искренне удивилась я. – Похвально. И кто же из кадетов такой ловкий хакер, что может взломать даже инфосеть корабля?
– Нет-нет, Джерри…
Я надавила на локтевой сустав, и ларк тут же поправился:
– Адъютант Клифф, нет никакого тотализатора и камер…
– Угу, в последний раз мне говорили так же. Между прочим, суммарный банк тотализатора составил семьсот сорок восемь кредитов, – протянула я. – Мне просто интересно, во сколько кредитов оценил меня текущий набор.
– Адъютант Клифф, уверяю, никакого тотализатора не было!
А вот теперь я почувствовала нарастающую глухую злость. Конечно не было. Именно поэтому конкретно этот отдельно взятый индивид решил придавить невзрачную угловатую захухрю к стенке, как только появилась возможность. Ну-ну. Видимо, всё-таки раздражение в какой-то момент захватило мой разум, потому что на миг я надавила чуть сильнее – и рука ларка хрустнула.
– У-у-у-а-а-р-р… – К чести кадета Кхалариша, он издал лишь единый звук-рычание. Ни мата, ни гневных слов в мой адрес не последовало.
– Ой! – вырвалось у меня, как только рука Оллейро плетью повисла в воздухе. Разумеется, я тут же отпустила несчастную конечность ларка и отступила в сторону. – Ну, тебе повезло: перелом, по крайней мере, закрытый, крови нет. Смещения, по идее, тоже быть не должно, я не выкручивала лучезапястный сустав.
Несколько секунд в коридоре стояла оглушительная тишина. Я ожидала, что ларк накинется на меня с обвинениями или довольно расплывётся в улыбке и сообщит, что уж теперь-то меня точно сместят с должности. Всё-таки мои действия напрямую квалифицировались как избиение кадета с нанесением тяжёлого увечья. Как-никак без регенерационной камеры такой перелом будет срастаться несколько недель. Вот ведь швархи!.. Конечно, из Космического Флота меня не выгонят – сложно вылететь из организации, в которой не состоишь, но адмирал Нуаре по головке не погладит, и мне будет мучительно стыдно докладывать об этом инциденте. Шварх! Ну и зачем вообще этот дурак полез целоваться? Неужели таким образом хотел заработать авторитет среди сверстников? Дура-а-к, ну и я, конечно, хороша. Поддалась эмоциям из-за реплики Румари, пришла сюда взвинченной…