Агент сигма-класса. Больше, чем телохранительница
Шрифт:
Я кивнула.
– Что ж, – подвела итог Лоретт, – двигаешься ты нормально, в жилой сектор тебя уже перевели, так что со следующей недели будешь ходить со всеми на общие занятия.
– Куда ходить?
– Учиться, разумеется. В группы по теории – с теми, кто только проходит курсы подготовки; на тренировки по физической подготовке думаю поставить тебя с полевиками, кто поддерживает форму между заданиями. Будет глупо с твоими возможностями держать тебя среди новеньких.
Это был наш самый длинный разговор с Лоретт за два месяца. Большую часть времени она предпочитала молчать или давать мне задания и наблюдать, как я с ними справляюсь, изредка отпуская
Лоретт всегда была язвительной, немножко грубоватой и крайне неохотно шла на контакт. За всё время я смогла из неё вытрясти лишь то, что «Безымянный» – очень большой корабль с несколькими палубами. Это не просто флагман, а настоящий центр Особого Отдела. Именно здесь живут и учатся новички, а также периодически залетают уже состоявшиеся агенты, чтобы подлатать себя или дождаться нового задания. На мой вопрос, почему всё проходит именно здесь, в космосе, а не на какой-нибудь планете, ведь содержать такую станцию было бы в сотни раз проще и дешевле даже на необитаемом астероиде, Лоретт посмотрела на меня так, будто я на её глазах решила добровольно подышать ртутью, и коротко процедила:
– Джерри, Особый Отдел – тайная организация. Формально нас вообще не существует. Как ты думаешь, где легче спрятаться – на поверхности планеты или в глубоком космосе?
Больше эту тему с пиксиянкой я не поднимала, да и как-то расхотелось перебрасываться лишними фразами. С тех пор, как я увидела полоску её настоящей кожи, мне стало не по себе. Понятно, что пребывание на Карридо, да ещё и такое длительное – три года, – не остаётся без последствий, но теперь, всякий раз встречаясь с Лоретт, я чувствовала себя неуютно. Мне чудилось, что пиксиянка держит на меня зуб, ведь волею случая мне досталась новая внешность, а ей нет.
Каждый день утром и вечером меня навещал док. Я привычно отвечала ему, что чувствую себя хорошо, а уж для той, кто пережил смерть, так и вообще чудесно, но он всё равно проводил внимательное сканирование моего организма. Однажды он заметил на моём лице тёмные круги под глазами.
– Ты плакала? – удивлённо переспросил мужчина.
– Немного… во сне. Кошмары мучали, – соврала я.
На самом деле меня мучали не кошмары, а наоборот, мне снились чудесные сны о родителях, сестре и её муже, о том, как они счастливы. И каждое утро я плакала, потому что мне безумно хотелось хотя бы на миг увидеть их, обнять, сказать, что, что бы ни случилось, я всё равно их буду помнить. Но почему-то признаваться в том, что отчаянно скучаю по своим родным, мне показалось неправильным, особенно после слов Лоретт.
Миттар спокойно выслушал меня, посмотрел с тонким фонариком глазное дно и веки, а затем вышел из каюты и вернулся уже с громоздким шлемом со множеством диодов и проводов. Док долго и тщательно выставлял на устройстве настройки, затем надел его на меня и включил на пару минут, велев не двигаться. За эти пару минут я не ощущала ничего, кроме легкого покалывания и чесотки, сродни той, когда голову напекает знойным солнцем под шляпой, и отчаянно хочется снять её и запустить в волосы пальцы. Однако после этой процедуры мне перестали
Что самое странное, после воздействия этого шлема плакать я перестала тоже. О родителях и Диане помнила, знала, что они живут на Танорге и раньше являлись моими самыми близкими людьми, но все эти воспоминания как будто подёрнулись в голове лёгкой дымкой. Эмоции ушли глубже, чем вода уходит в недра земли в сердце пустыни. Путник может взять лопату и начать разрывать колодец в песке, но интуитивно он будет понимать, что это бессмысленно. Без дождя вода в разрытой яме не появится. Так и я чувствовала, что даже если буду тщательно перебирать каждый момент в своей памяти, он уже не принесёт тех эмоций, которые я испытывала в прошлой жизни. Как будто какую-то часть меня заморозили и похоронили заживо.
В ночь перед тем, как Лоретт сообщила, что хочет видеть меня на групповых тренировках бета-агентов, я сквозь дремоту услышала шаги в своей новой каюте. Открыла глаза и резко села на гелевом матрасе. Неожиданным визитёром оказалась Элизабет. Эльтонийка на этот раз была одета в какое-то роскошное сверкающее вечернее платье с длиннющим подолом, волочащимся за ней по полу и немыслимым разрезом на бедре, доходящим практически до уровня пупка. Каким образом оно держалось на ней так, чтобы выглядеть прилично – отдельный вопрос, стоящий немалых размышлений. Такие платья я видела до сих пор лишь на именитых звёздах, когда проводились прямые трансляции с фестивалей голоиндустрии. По замедленным движениям и тяжёлым шагам сразу стало понятно, что Элизабет крайне устала.
– Не спишь? Хорошо, – выдохнула она, даже не посмотрев в мою сторону.
Набрала на панели управления каютой быструю комбинацию, дождалась, когда из-за панели материализуется барная табуретка, подошла к ней и чертыхнулась, поняв, что в своей одежде просто не сможет забраться на высокое сиденье. В мгновение ока в её руке мелькнул ниоткуда взявшийся нож. Эльтонийка ловко откромсала внушительный кусок подола и уже спокойно уселась на табурет.
– Всё равно не моё платье, – пожала плечами Элизабет. – Пускай Каролайн вообще скажет спасибо, что я взялась за её задание. Майк отказался со словами, что у него не получится достоверно сыграть эльтонийку.
В последней фразе явственно проступили нотки возмущения.
– Каролайн – агент алеф-класса? – на всякий случай уточнила я.
– Да, а Майк – типичный бета. Ему бы только всё взрывать и взрывать… – Красотка поморщилась так, словно откусила хот-дог, а в него вместо обещанного кетчупа положили майонез. – Мы работаем в тройке, обычно они двое – полевики, а я их страхую. Но не в этот раз… а, ладно… – Элизабет махнула рукой. – Я пришла не на жизнь жаловаться, а сообщить тебе, что поговорила с начальством и согласовала для тебя курс сигма-класса.
Она внимательно на меня посмотрела, но я продолжила безмолвно сидеть на матрасе. А что мне ещё оставалось делать? Выражать шумную радость по поводу того, что одно неизвестное будущее заменяется другим? Странно и глупо. Не факт, что и это сообщение не является некой внутренней проверкой Особого Отдела.
– А я смотрю, ты не очень-то эмоционально восприняла эту новость, – протянула Элизабет задумчиво.
На этот раз уже я пожала плечами.
– Сигма, так сигма. Я рада, что не алеф, но не очень понимаю, как это повлияет на моё дальнейшее обучение, а потому не могу прореагировать как-то более эмоционально.