Агент тьмы

Омер Майк

Я прокручивала в уме прошедшую неделю. Как агент, не вернувшийся после расследования, я, видимо, больше не работаю в Бюро. Я разозлила Роана, Габриэля и Скарлетт. Нарушила обещание, данное Роану, заявила Габриэлю, что он ничего не знает, и что он мне не нужен, и… Я точно не помнила, что наговорила Скарлетт, но почти наверняка какие-то гадости. Я осталась одна не потому, что мои родные умерли. А потому, что оттолкнула всех, прячась в вонючей дыре среди бутылок виски и грязного белья.

Отдышавшись, я перешла на шаг, а потом совсем остановилась, упираясь руками в колени. Живот скрутило. Не знаю, в похмелье ли было дело, но по щеке скатилась слезинка. Надо вернуться в хостел,

а Габриэлю позвонить как-нибудь попозже. Нужно опохмелиться, чтобы пережить этот проклятый день.

Пока я переводила дух, воздух пронзил ужасный визг, и я взглянула в небо. Там, медленно снижаясь, кружили три больших серебристых журавля. Я смотрела на них, и по моей спине бежали мурашки. Они были слишком велики для обычных птиц; их присутствие прогоняло людей с улицы, как будто прохожие почувствовали потустороннюю угрозу.

Один за другим журавли опустились на тротуар вокруг меня – двое впереди, один сзади. В их черных как уголь глазах сверкнуло что-то смертоносное. Воздух стал ледяным, меня пробил озноб.

Самый большой из них повернул голову и превратился в высокий силуэт, окутанный туманом. Когда дымка немного рассеялась, передо мной стояла костлявая женщина в багровом плаще. Спутанные серебристые волосы рассыпались по плечам, она излучала зеленовато-серое сияние. Огромные черные глаза пронзили меня, и я почти не обращала внимание, в кого превратились другие журавли. От них исходили волны холодного воздуха, и мои зубы стучали.

– Бедное дитя. – Женщина провела костлявым пальцем по моей щеке, ее прикосновение было чистым льдом, по телу пробежал холодок. Ее голос звучал эхом откуда-то из глубины сознания. – Такая одинокая… Это не твоя вина.

Мое сердце колотилось о ребра.

– Ты была совсем малюткой. Твоя мать бросила тебя. Ты не могла не вырасти монстром.

Я попятилась, завороженная ее взглядом, но желая убраться подальше от запаха смерти.

– А теперь совсем одна… Люди отворачиваются от тебя. Фейри обращаются с тобой как с полукровкой. Бедное дитя… Столько страданий. – Она широко развела костлявые руки. – Пора отдохнуть. Иди ко мне. Позволь забрать твою боль.

Туман сгустился, и я почувствовала, что меня тянет к этой женщине, но усилием подавила странный порыв. Краем глаза я заметила, как из тумана появилась еще одна фигура – на этот раз мужская, – но не сводила глаз с ведьмы. Нельзя позволить ей снова прикоснуться ко мне, иначе поддамся ее чарам. Когда она снова потянулась ко мне, я была готова и ударила ее по руке – хруст костей эхом отразился от зданий. Мне сейчас не до фокусов фейри.

– Отвали, – ледяным тоном ответила я и бросила взгляд на отражение в зеркале.

И тут увидела еще одну широкоплечую фигуру: сквозь туман к нам приближался Габриэль. Он приставил пистолет – тот самый, который дала ему я – к груди старухи.

– Отойди от нее, демон.

Ведьма медленно повернулась к нему:

– Габриэль… Как давно я тебя не видела.

На секунду в его глазах мелькнуло удивление.

– Это называется пистолет, демон. Он стреляет пулями. Железными пулями.

Старуха грустно улыбнулась ему:

– Насилие? И это ответ человека, который столько потерял из-за насилия… Тебе ли не знать. Разве ты не помнишь меня, Габриэль? Разве ты не слышал мой крик перед смертью твоей жены?

Его рука задрожала. Я никогда не видела его таким растерянным, у меня затряслись колени.

– У насилия есть свои плюсы.

– Бедная твоя жена… Погибла так внезапно… Знаешь, что ее убило?

– Демон.

– Нет. – Старуха схватилась за грудь. – Это был призрачный ужас, дух страха без плоти. Тот, кто может овладевать людьми,

брать их под контроль. Призрачный фейри проник в тело человека, ничтожного одиночки. Обернувшись в человеческую плоть, призрак вонзил нож в сердце твоей жены, а потом напитывался твоим ужасом, пока ты держал ее умирающее тело. Я наблюдала за вами. Я знала, что это случится, и появилась там ради острых ощущений. Мы питаемся печалью. Предвещаем отчаяние. А потом кричим. – Она протянула руку, поглаживая пистолет, и Габриэль словно оцепенел. – Когда слышишь крик банши [18] , за ним всегда следует смерть.

18

В ирландском и шотландском фольклоре разновидность фей, предвещающих смерть.

Габриэль выстрелил, но тело банши превратилось в туман, и пуля пролетела насквозь, разбив стекло позади нее. Уже через мгновение ее тело снова материализовалось, и звук, который она издала, будет преследовать меня до конца дней. Она запрокинула голову к небу; ее вопль был подобен тысяче измученных душ, пронзая до мозга костей. Остальные банши завыли вместе с ней. Их крики оглушали, и я заткнула уши.

Все три ведьмы ринулись вперед, удлинив ногти и оскалив острые зубы. Самая огромная бросилась на Габриэля, полоснув его длинными острыми ногтями. Я схватила ее за капюшон и изо всех сил дернула назад. Она обернулась, и я впечаталась лбом ей в нос, сломав кость. Боль вспыхнула в черепе, который до сих пор пульсировал от похмелья. Банши вскрикнула, сломанный нос хрустнул. Оглушенная, с пляшущими перед глазами разноцветными пятнами, я замахнулась для нового удара и угодила ей в висок.

Все трое сбросили чары, приняв первоначальный облик. Пальцы превратились в когти, сквозь кожу проросли серебристые перья.

Самая высокая ведьма полоснула меня когтями, вонзилась в плоть, и щеку обожгла боль. Я снова ударила, ее голова откинулась назад. И не успела я нанести новый удар, как другая банши с безумной улыбкой врезалась в меня и сбила с ног. Она замахнулась, но я вцепилась в ее коготь, выкручивая его; он рассек мне кожу, по руке заструилась кровь. И всё-таки коготь хрустнул, и от ведьминых воплей меня охватил мрачный восторг. Банши скатилась с меня, я вскочила на ноги. И увидела, что стало с Габриэлем.

И мир вокруг перевернулся.

Габриэль распростерся на спине, вокруг него растекалась сверкающая кровавая лужа. Одна из банши вгрызлась в его шею, и мое сердце замерло. Столько крови на тротуаре… Горе ударило в грудь с такой силой, словно в меня врезался товарняк. Я не могла дышать.

– Нет! – заорала я. В голове эхом отдавались мучительные вопли. Я ринулась к фейри и пнула ее в голову. Она оторвалась от Габриэля, но я не могла заставить себя взглянуть на него.

Бесконечные крики агонии топили меня в реке печали. Я позволила им заглушить мою собственную боль; мое горе утонуло в чужих страданиях.

Время замедлилось, едва ползло, и кровавые капли падали с зубов фейри, как в замедленной съемке, повисая в воздухе. Над нами неподвижно застыло серебристое перо.

В тумане вокруг шевелились щупальца страха. Страха фейри. Следуя неведомому инстинкту, я точно знала, что нужно делать. Я выгнула спину, позволяя страху банши заполнить меня, напитываясь им. А потом с нечеловеческим рычанием швырнула этот страх обратно, прямо в них.

Время возобновило бег, банши вытаращили глаза, их челюсти отвисли, руки застыли. Одна из ведьм дернулась и попятилась, отчаянно пытаясь сбежать.