Агент Веги и Другие истории
Шрифт:
Стаканы, принесенные Фредериксом, оказались наполнены дешевым бурбоном, но Барни оказал выпивке самый радушный прием. В факте, вставшем вдруг перед ним с такой определенностью, присутствовала какая-то тошнотворная привлекательность: он заполучит эту «Трубу». Это чудовищное устройство было почти у него в руках. Он завоевал безоговорочное доверие Мак-Аллена, и только неосторожность могла вновь возбудить подозрительность наивного старикана, а Барни отнюдь не собирался проявлять неосторожность. Только не нужно спешить. Он сыграет ту скромную роль, что выбрал сам, памятуя, что Мак-Аллен тяготится своей тайной двенадцать лет, не доверяя ее никому, кроме Фредерикса. Рассказав Барни так много, Мак-Аллен захочет рассказать еще больше.
Но Барни не стал его подталкивать. Вместо этого он осторожно напомнил, что их могут подслушивать, и Мак-Аллен неохотно умолк. Тем не менее, оставался один важный вопрос, ответ на который подскажет ему, как следует поступить с Мак-Алленом в дальнейшем.
Прежде чем его задать, Барни подождал, пока сможет твердо стоять на ногах, чтобы при случае быстро смотать отсюда удочки. Пухлые щеки Мак-Аллена пылали от двух осушенных залпом стаканов виски с содовой. В нескольких неуклюжих фразах он выразил благодарность Барни за щедрую помощь, благодаря которой работа над «Трубой» сможет быть завершена.
— Меня несколько беспокоит лишь одна вещь, доктор, — откровенно признался Барни.
Взгляд Мак-Аллена затуманился:
— Какая же, мистер Чард?
— Ну… вы сейчас, я полагаю, находитесь в добром здравии, — улыбнулся Барни. — Но, предположим, с вами что-то случится до того, как вам удастся закрыть свою «Трубу».
Он наклонил голову в сторону запертой двери. Печальное выражение Мак-Аллена улетучилось как по волшебству. Он игриво ткнул Барни пальцем в живот:
— Молодой человек, можете не волноваться. Я, разумеется, предусмотрел такую возможность, и, будьте уверены, веду подробнейшие записи своих разработок. Кроме того, я оставил точнейшие инструкции в банковском сейфе… Но поговорим об этом завтра. Что-нибудь еще? Если честно, у меня был на примете один человек, но теперь мы с вами сможем устроить все гораздо лучше. Понимаете, теперь это стало до смешного просто.
Барни откашлялся.
— Другой физик в качестве помощника?
— Мне подойдет любой толковый физик, — решительно заявил Мак-Аллен. — Видите ли, вопрос лишь в том, насколько на него можно положиться.
— Мы поговорим об этом завтра или… — Барни подмигнул профессору, — чуть позже.
С выражением отстраненного удивления Барни смотрел на человека, который только что подписал себе смертный приговор, себе и своему старому слуге. Впервые в довольно пестрой карьере Барни вопрос об умышленном убийстве не только возник в ходе операции, но и в мгновение ока стал ее неотъемлемой частью. А Мак-Аллена заменит Фрэнк Элби, с его честолюбием и жадностью. Элби очень способен, к тому же его можно будет контролировать. Мак-Аллена же не проконтролируешь. Его можно только обмануть и, если понадобится, убить.
А убить профессора необходимо. Если Мак-Аллену позволить дожить до того времени, когда сможет отключить «Трубу», он ее просто выключит, а потом уничтожит само устройство и все свои записи. Его не разубедишь в том, что «Труба» представляет серьезную угрозу. Да и Фредериксу, этому любителю подслушивать за дверью, придется упокоиться навеки, дабы обеспечить Барни безраздельное владение «Трубой».
А что, если Мак-Аллена оставить в живых? Нет, решил Барни, это невозможно. Он сделал ставку в новой игре, крупной игре, невероятной, поразительной игре, принимая во внимание открывающиеся возможности «Трубы». Это означает для него новый интерес к жизни. Не в его правилах отказываться от таких шансов. Что же касается участи профессора, то его смерть — всего лишь суровая необходимость. Крайне неприглядная необходимость, но Мак-Аллен, который сладко бормотал что-то, пока они следовали коротким коридором ко входной двери, уже начал казаться Барни нереальным — этаким маленьким, пухлым, болтливым, растворяющимся в воздухе призраком.
В дверях компаньоны обменялись последними словами. Мгновение спустя Барни уже не мог бы их повторить. Правда, он мимолетно отметил, что у маленького призрака удивительно твердое рукопожатие. Затем биржевой спекулянт
Он пролежал с открытыми глазами несколько секунд, прежде чем смог полностью осознать этот факт. Он лежал на спине, глядя на балки низко нависающего потолка незнакомой комнаты. Свет был искусственным, приглушенным, точно на улице ночью. Внезапно его память прорезала яркая вспышка. «Меня пробросили!» — было первое, что пришло ему в голову. — «Перехитрили. Провели. И кто…»
Затем все это ушло прочь под действием краткого, интенсивного всплеска радости по поводу того, что он все же жив и, по-видимому, не пострадал. Барни резко повернулся набок, обнаружил, что лежит на кровати, и огляделся.
Комната была низенькой и широкой. Что-то неуловимо странное…
Он быстро составил в уме подробное досье о ней. Стены красного дерева, мексиканские коврики на полу, книжные шкафы, камин, стулья, письменный стол с пишущей машинкой и настольной лампой. Напротив, у стены, стояли высокие напольные часы с блестящим металлическим диском вместо циферблата. Они издавали мягкий, тяжелый стук, похожий на биение сердца какого-нибудь исполинского животного. Это была точная копия тех часов, что он видел в гостиной Мак-Аллена. Комната, конечно, принадлежала профессору. Почти роскошная по сравнению с его испанским домом, но несшая его несомненный отпечаток. Внезапно Барни понял, что в ней необычно — отсутствие окон. Имелась дверь, по крайней мере, вытянув шею направо до отказа, он мог ее видеть. Она была полуоткрыта, за ней просматривался примерно метр узкого прохода, освещенного в той же ненавязчивой манере. Оттуда не доносилось ни звука.
Он здесь один? Так что же все-таки произошло? Он явно находился не в доме Мак-Аллена и не в рыболовной хижине на озере. «Труба», должно быть, как-то захватила его своим раструбом перед домом Мак-Аллена и перенесла в дом на Майорке. Возможно также, что он находится в запертом укрытии, которое Мак-Аллен построил под домом на Сладком пляже.
Во всем этом были неприятны две вещи. Исследования Барни охватывали собой далеко не все секреты Мак-Аллена. А еще то, что старик не клюнул на щедрые посулы. Во всяком случае, не настолько, чтобы им поверить.
Досада на себя за то, что Мак-Аллен облапошил его, на мгновение переполнила Барни. Он соскочил с кровати. Его пиджак был аккуратно повешен на спинку стула, обувь стояла рядом с кроватью. Во всем остальном он был полностью одет. Содержимое карманов осталось нетронутым: бумажник, портсигар, зажигалка, даже револьвер были на месте, последний оказался даже заряженным, что вызвало у Барни подобие шока. Он переложил револьвер в карман брюк. Единственное, что исчезло, это наручные часы.
Он вновь осмотрел комнату, затем бросил взгляд на полуоткрытую дверь. Мак-Аллен не мог не заметить револьвер. Однако он не забрал его или, по крайней мере, не разрядил, что при других обстоятельствах могло бы напугать Барни. Что бы это могло означать? Крадучись, он подошел к двери, на несколько секунд прислушался, убедился, что ничего не слышит, и прошел дальше. Менее чем через две минуты он вернулся в комнату, чувствуя, как в душе поднимается паника. Он обнаружил ванную, маленькую кухню и кладовую, точнее, целый склад, по площади в два раза превышающий все остальное помещение, вместе взятое, и он был битком набит всевозможными упаковками, в нем имелась даже морозильная камера. Поскольку в коробках преимущественно еда, подумал Барни, а в помещении прекрасная вентиляция и автономно подается энергия, значит, Мак-Аллен соорудил себе превосходное убежище. В нем с определенным комфортом можно жить годами, не выходя на поверхность.