Агентство «Аргентина»
Шрифт:
Алина стиснула железные прутья, словно чье-то горло.
— Я как чувствовал, что что-то здесь не то, — продолжал Ява. — Но думал лишь, как спасти его от Соранга, а спасти нужно было от Мерсеи…
Алина сверкнула глазами.
— Если бы Кемен сразу сообщил нам, в чем дело, все вышло бы совсем по-другому. Но ему захотелось устроить собственное расследование!
Ява покачал головой.
— Кемен ни в чем не был уверен: он, как и мы, никогда не сталкивался с ламиями. А когда догадался, было уже поздно.
— Не виноват, — сердито проворчала Алина. — Если бы Лютер не выстрелил…
— Он стрелял в Мерсею. Единственный способ освободить человека, заколдованного ламией — убить ее. Именно это Лютер и хотел сделать. Но чары ламии заставляют человека защищать ее даже ценой собственной жизни. Так и произошло…
По лицу Алины прошла тень.
— Можешь говорить, что угодно. Но если я встречу его, клянусь, я его убью.
Если бы Алина сказала это так, как раньше, кипя от возмущения и злости, Яву бы не встревожили ее слова. Но она произнесла это очень спокойно, так спокойно, что Ява насторожился. Подумалось отчего-то, что Лютеру лучше бы не попадаться ей на глаза как можно дольше. По крайней мере, ближайшие сто лет.
— Покажи медальон, — проговорила Алина после молчания. — Хочу взглянуть.
Ява достал из кармана аккуратно свернутый носовой платок и осторожно развернул. Алина долго смотрела на фарфоровые осколки, потом отвернулась.
— Серебряная пуля, предназначенная ламии. Серебро, уничтожившее волшебный амулет. Еще одно глупое совпадение, случай!
Она умолкла.
Ява осторожно завернул в платок то, что осталось от амулета и убрал в карман.
Большой черный ворон плавно опустился на оградку соседней могилы и сложил крылья.
— Дэберхем? — удивился Ява.
— Он не один, — проговорила Алина, бросив взгляд на затянутую редким туманом дорогу. В другое время Алина безмерно поразилась бы тому, что вот уже второй раз хозяин «Бродяги» покинул свое логово.
Но сегодня у нее не осталось сил ни удивляться, ни радоваться, так что она просто стояла и смотрела, как приближается Цолери: высокий, широкоплечий, одетый, как обычно, в просторную клетчатую рубаху с кожаным жилетом, потертые джинсы и грубые армейские ботинки.
Он приблизился к ним и молча кивнул. Блеснул висевший на шее амулет: серебряная подвеска с оттиском волчьей лапы.
Ява покопался в памяти. Полагалось что-то сказать, но что? Может, поблагодарить, за то, что…
— Спасибо, что пришел, — сказал он.
Хозяин «Бродяги» пожал плечами.
— Он был и моим другом.
Повисло молчание.
— А Бахрам не знает, — с горечью сказала Алина. — И никогда уже не узнает.
Она сунула руки в карманы куртки.
— Я все
— А я все думаю, когда его повстречают чародеи Ордена, — хмуро проговорил Ява. — Не надо было ему уходить.
— Ночует, наверное, на постоялых дворах, питается, как попало, — продолжала Алина. — Может, он когда-нибудь вернется, а?
В ее голосе прозвучала надежда.
Ява повернулся к Цолери.
— Это ты добыл Кемену сведения о ламиях?
Тот кивнул.
— Я. Прости, что не сказал вам: Кемен потребовал, чтобы я молчал, пока не выяснится точно. Но когда мы разобрались, было уже поздно: Ньялсага уже находился во власти ламии.
Он взглянул на Яву.
— Я боялся, что это будешь ты.
— Долго же вы разбирались! — бросила Алина. — Нужно было прийти, поговорить! Ньялсага бы понял!
Цолери медленно покачал головой.
— Нет. Человек, очарованный ламией, опасен, поэтому мы ничего не могли вам сказать. Вы могли невольно выдать себя и тогда…
Он умолк.
— Что? — напряженным голосом спросила Алина.
Цолери поколебался прежде, чем ответить.
— Влюбленный в ламию человек убьет любого, если заподозрит, что тот хочет навредить ей. Он становится сам не свой, ламия кажется ему смыслом всей его жизни.
Алина тряхнула головой.
— Нет, — твердо сказала она. — Ньялсага ничего бы нам не сделал. Никогда!
Цолери взглянул на нее в упор.
— Ньялсага — нет. Человек, очарованный ламией — да.
И, видя, что Алина хочет возразить, добавил:
— Я видел, как брат убивает брата, друг — друга, мать — сына. Поверь, так и произошло бы. Ламия полностью подчиняет себе человека.
Алина подавленно умолкла.
Ява подумал, что самое время спросить у Цолери еще кое о чем.
— Там, на берегу, когда Свора исчезла… твой разговор с Кеменом насчет какого-то договора… Кемен сказал, что теперь вы в расчете. Это он о чем?
Цолери долго нее отвечал.
— Давняя история, — сказал он тогда, когда Ява уже решил, что ответа так и не дождаться. — Из другой жизни. В той жизни мне довелось встретиться с Хэрвеллом.
— С предком Кемена?! — удивленно воскликнула Алина.
Цолери кивнул.
— Мы сражались на одной стороне, уничтожая нечисть, которая заполоняла тогда эти земли. Мы были заодно, но…
Цолери замялся.
— Хэрвелл ненавидел не только вампиров и химер. Оборотней он тоже не жаловал, терпел лишь потому, что у нас с людьми имелись общие враги. И как-то раз… — он снова запнулся. — Хэрвелл спас мне жизнь. Взамен он связал меня клятвой из тех, что подписывают собственной кровью. Я лишался свободы и должен был служить Хэрвеллам до тех пор, пока последний из их рода живет на земле.