Агентство ’ЭКЗОРЦИСТ’: CITRINITAS

Глебов Виктор

Глава 61

Бодрствовал и выглядел совершенно свежим только Люст. Мы с ним сидели за столом, играя в канасту, которой меня научил немец.

Суть этой игры в том, чтобы сбросить все карты, имея так называемую «выкладку» из семи карт, которая и называется канастой. Она может быть красной или чёрной. В первой — семь или более карт одинакового ранга без двоек или джокеров. Во второй могут присутствовать двойки или джокеры, но их должно быть не больше половины. Добавление двойки или джокера к красной канасте

сразу же превращает её в чёрную.

Люст сообщил мне, что этой игре научился несколько лет назад в Уругвае, где жил совсем недолго — состоял в охране какого-то местного богача.

— Я хотель затем перебираться Канада, — сказал немец. — Но пришлось вернуться Гегемония.

Я решил, что под «пришлось вернуться» Люст подразумевал «пришлось спешно уносить ноги».

Я как раз начал выкладывать на стол две чёрные тройки, которые шли по пять очков каждая, когда из кресла донёсся смешок. Затем коротышка зашевелился, поёрзал, глухо выругался и вдруг изогнулся всем телом, словно пытаясь порвать путы. Из-за стиснутых зубов послышался протяжный стон.

— Началось! — сказал я, кладя карты на стол и вставая. — Разбужу доктора.

Рессенс открыла глаза, огляделась.

— В чём дело? — спросила она и зевнула, прикрыв зевок ладонью.

Люст ответил ей по-немецки, и она перевела заспанный взгляд на коротышку.

Когда я привёл доктора Улаффсона, пленник сидел в кресле, раскачиваясь из стороны в сторону.

— Он терпеть, — сказал швед, посмотрев на него. — Долго терпеть. Значит, скоро начнёт говорить, — он не торопясь достал ампулу. — Уже пропотел, наблюдаются насморк и слезоточивость. Вы хотите получить это? — спросил он у пленника.

Тот жадно уставился на ампулу, облизнулся. Глаза у него бегали, он тяжело дышал.

— Зачем терпеть эта боль? — ласково продолжал доктор Улаффсон, выговаривая слова со скандинавским акцентом. — Вы можете получить удовольствие и покой прямо сейчас. — Поговорите с нами. Sera nunquam est ad bonos mores via (никогда не поздно начать честную жизнь), — добавил он с иронией.

Коротышка стискивал зубы, мотал головой, но молчал. Потом он бился и кричал, упал с кресла и катался по полу. Я знал, что у наркоманов бывает абстинентный синдром, но никогда не наблюдал его своими глазами.

— Кости-и-и! — стонал коротышка, сотрясаемый на ковре судорогами. — Мои кости!

Улаффсон подошёл, чтобы посветить ему в глаза.

— Зрачки не реагировать на свет, — объявил он. — Уже совсем скоро.

Наконец, коротышка, тяжело дыша, нашёл взглядом доктора. Для этого ему пришлось перевернуться на бок.

— Дайте! — потребовал он.

— У вас ещё не началась рвота, — ответил тот, покачав головой. — А я хочу дождаться, когда вы обделаетесь.

Пленник застонал, изо рта полетели ругательства.

— Я всё скажу! — завыл он. — Только дайте, дайте, дайте!

Швед вопросительно посмотрел на Рессенс.

— Сначала вопросы, — сказала женщина, пересаживаясь на

придвинутый Люстом стул.

— Нет!

— Как угодно, — Рессенс пожала плечами. — Подождём, пока вы будете умолять, барахтаясь в собственном…

— Ладно! — сдался коротышка. — Спрашивайте!

— Кто вас послал в Амстердам?

— Дербиш! — простонал пленник, сгибаясь пополам. — Адам Дербиш!

Фамилия показалась мне знакомой. Я попытался вспомнить, где мог её слышать. Тем временем Рессенс задала следующий вопрос:

— Герцог? — голос у неё был удивлённый.

— Да! — проскрежетал зубами «деловой». — Дайте хоть полдозы! — он разразился потоком ругательств.

— Не обращайте внимания, — сказал швед.

Но Рессенс было явно наплевать на матерщину. Она подалась вперёд, всматриваясь в перекошенное лицо наркомана.

— Зачем лорду Дербишу следить за клиникой брата?

— Какой клиникой? — ответил коротышка.

Я понял, что скоро он расскажет, кто на самом деле является объектом слежки. Что ж, чему быть, того не миновать. На всякий случай передвинулся поближе к ореховому бюро, куда переложили отобранное у коротышки оружие. Мой маневр остался незамеченным: все взгляды были обращены на пленника.

— Объясни! — потребовала Рессенс и сделала Люсту знак посадить коротышку обратно в кресло. — Какое дело герцогу до нас?

— Нет ему никакого до вас дела! — злобно выкрикнул тот, когда немец втащил его на подушки. — Нас вот за ним послали! — он мотнул головой в мою сторону. — Он украл документы! — кошачье лицо расплылось в кривой ухмылке. — Верни протокол, гад! — заорал он, рванувшись вперёд так, что стоявший возле спинки кресла Люст едва успел его удержать.

— О чём это он? — прищурилась Рессенс.

Я пожал плечами.

— Врёт!

— Я вру?! — искренне возмутился коротышка. — Этот… этот, — брызгал он слюной, — забрал протокол вскрытия!

— Лорд Дербиш хотел, чтобы вы вернули протокол? — догадалась Рессенс.

— Да-да! — обрадовался пленник и вдруг тоненько рассмеялся. Зрачки у него стали, как чёрные точки, глаза остекленели. — Его Светлости он очень нужен, — задушевно поделился он. — Обещал большие деньги и на расходы не скупился. Сколько потрачено, а всё зря! — расстроился коротышка и сокрушенно повесил голову. Потом поднял и нахально подмигнул мне. — Так что, отдашь бумаги? На кой они тебе?

— Что за документы? — требовательно спросила Рессенс. — Похоже, эта компания следила за клиникой, чтобы выйти на тебя, а мы с братом им даром не сдались!

— С чего они взяли, что вы знаете, где я? — ответил я. — Зачем следили за клиникой?

— Да, действительно, — проговорила задумчиво Рессенс и снова посмотрела на наркомана. — Откуда знали, что я выведу вас на него?

— Так он же был у вас в доме! — удивился тот вопросу.

— Вот видите, — демонстративно вздохнул я. — Врёт. Я ведь у вас не был, сразу от вокзала сюда, в гостиницу поехал.