Агентство "Лилит". Сказка об обречённой царевне

Зорина Светлана

Мы тронулись в путь. Мерцающий чистыми, нежными красками город дрожал и колебался в знойном воздухе, словно мираж, готовый растаять, как только мы к нему приблизимся.

— Когда я его позавчера увидела, я приняла его за мираж, — задумчиво произнесла Диана. — А он оказался настоящим.

— В том-то и замысел, — сказала Талифа. — Мы строим города в оазисах так, чтобы они напоминали людям миражи, которые по велению магов одеваются материей. Когда мы с братом были детьми, няня рассказывала нам, что однажды в пустыне появился огромный лев с человеческим лицом. Сын богов-близнецов, из которых брат обычно бывает в облике человека, а его сестра-супруга — львицы. Божественный человеколев захотел пить. Он стал рыть песок. Рыл его, рыл, пока не добрался до подземной реки. Она вырвалась наружу, залила огромный участок

пустыни, и тут возник оазис. Река залила бы всю пустыню и, может даже, полмира, и чтобы этого не случилось, лев решил выпить как можно больше воды. Он пил её и рос. А потом лёг, окаменел и уснул. С тех пор он спит, хотя глаза его открыты. Его взор устремлён за грань этого мира. Если он проснётся, то многое сможет нам поведать. А иные считают, что лучше бы он не просыпался. Через некоторое время после того, как он окаменел и уснул, вокруг него был построен город. Няня говорит, что божественный сфинкс лёг именно в том месте, откуда забил вырытый им источник, и превратился в камень, чтобы не дать этому источнику разливаться дальше. Ведь сын богов-близнецов разбудил подземную реку, имя которой Река Времени. Нельзя, чтобы она вырвалась на поверхность земли. Тогда все времена смешаются, и начнётся хаос.

— А согласно историческим документам, наш город был построен вокруг каменного сфинкса, найдённого тут двести лет назад, — добавил Самандар. Он смотрел на младшую сестру со снисходительной улыбкой, впрочем совершенно лишённой высокомерия и слишком доброй, чтобы на неё можно было обидеться. — Сфинкс небольшой — всего-то метров шесть в высоту. Он сейчас украшает городскую площадь. Внутри у него маленькое святилище. Осмотрите его, если возникнет желание, хотя там нет ничего интересного. Там была статуя какой-то египетской богини, но основатель города, то есть тогда ещё посёлка, отдал её в музей…

— Он продал её какому-то любителю древности, — поправила брата Талифа. — А когда тот умер, вся его коллекция оказалась в одном из музеев Александрии. В наших краях археологи много чего нашли — они тут давно уже всё облазили, а вот этого сфинкса только двести лет назад обнаружили. Он появился тут неожиданно.

— Ага, пришёл и лёг. Тали до сих пор верит в нянины сказки.

— Не только я. Не забывай, кто наша няня. Она ахайя. Она видит больше других.

— Да, но… Иногда у неё уж слишком странные видения бывают. Я надеюсь, всё не так страшно, как она думает.

— А я думаю, всё ещё только начинается, — возразила Талифа. — Кто-то спровоцировал все те странности, которые тут сейчас происходят. Кто-то нашёл способ играть со временем, и подземная река забурлила. Уже возникли воронки, в которые затянуло кое-какие пространственно-временные пласты. И ничего удивительного, что Диана и Терри оказались здесь. Они были в одном месте и одном времени и угодили в одну и ту же воронку…

— Только вот меня она почему-то выбросила сюда на пару дней позже.

— Ничего удивительного. Хорошо ещё, что не на пару веков.

Пока мы ехали в Арсланбад, я узнала, что древний город-крепость, где мы недавно были с Дианой, назывался Хату-Септ. Диану выбросило оттуда чуть пораньше, чем меня, и ощущения у неё были примерно такие же — словно подхватило непонятно откуда налетевшим ветром, скрутило и затянуло в тёмный тоннель. Выбросило её дальше от города, чем меня, но добралась она до него быстро.

— Я ещё была в состоянии существовать без своей хронотопошкуры, поэтому через секунду уже стояла перед его воротами и удивлялась, что мираж оказался реальностью. И тут мне стало плохо. Мне повезло, что меня сразу доставили во дворец господина Салмана, и он тут же распорядился, чтобы связались с Филом. Я объяснила Филу, где то, без чего я не могу оставаться слишком долго. У самой-то у меня уже не хватило бы сил добраться до дома. Через несколько часов Фил уже был здесь. Вместе с моей шкурой и Джонни Тревисом. Господин Салман оплатил им переход через портал — мне ведь уже совсем худо было. Когда я… пришла в норму, я узнала много интересного. Оказывается, картина с моим… Ка, как его как назвали мои знакомые из прошлого, была уже не в моём замке, а в сейфе частного детектива Терри Лайен, с которой Фил познакомился, когда пытался решать мои проблемы. Он сказал, что свяжется с ней… — Диана с улыбкой повернулась ко мне — так неожиданно, что я

чуть не свалилась с лошади. — То есть с ва… с тобой, Терри… Сказал, что свяжется с тобой, как только ты объявишься, а когда это будет, он не знал. Джонни тоже. Я не знала, как ты выглядишь, потому и решила, что ты одна из этих… Урмианских якобы аристократов, которые возомнили, что им можно всё. В том числе переписывать историю. Они охотятся на меня. Я знала, что они там, в Хату-Септе… Ты следила за мной в городе. Когда я увидела тебя на берегу, среди приятелей Доры, я не поняла, что ты не с ними, а против них… Сожалею, что сделала поспешные выводы. А потом меня выбросило оттуда. Не знаю, почему… То есть я, конечно, уже устала без своего двойника и вскоре собиралась вернуться домой, но до сих пор меня ещё вот так не выбрасывало в другое время. Анхе не зря говорила, что возле этого старого святилища может произойти всё, что угодно. Сегодня может стать вчерашним днём… Или прошлым веком. Или будущим. Причём врата открываются не только во времени, но и в пространстве… Вообще-то две эти вещи так связаны, что теперь уже кажутся мне чем-то неразделимым. С тобой Тефнут и её братец пошутили так же, только отправили не скорым поездом, а обычным, потому ты и оказалась тут позже на пару дней.

— Анхе — это та девушка в лодке?

— Да. Царевна Анхесептамон. Она племянница Уаджи и в придачу должна стать его супругой, но она не хочет.

— Значит, Уаджи ей не отец?

— Нет. Но будь он её отцом, не факт, что её не заставляли бы выходить за него замуж. У них там родственные браки — обычное дело. Хотят сохранить чистоту своей солнечной крови. Анхе своего дядюшку терпеть не может и предпочла бы, чтобы за него вышла её кузина Паамон, но Уаджи выбрал Анхесептамон. Анхе хочет бежать оттуда, а я хочу ей помочь. Но прежде всего надо спасти её от этих урмианских гнид. Теперь вот меня выкинуло сюда, а силы для следующего прыжка я восстановлю не раньше послезавтрашнего дня… Как она там? Хорошо, что я успела протрубить в рог. Воины должны были оказаться на берегу с минуту на минуту, и всё же…

Диана вздохнула и нахмурилась. Чувствовалось, что она не на шутку обеспокоена судьбой египетской царевны. Похоже, они подружились. Дети говорили "любимая сестра царевны", "новая сестра"… Я почувствовала невольную зависть к этой древнеегипетской царевне, которая умерла не то в шестнадцать, не то в семьдесят… Сейчас ей примерно шестнадцать, и ей грозит опасность.

— Что им от неё надо? — спросила я. — Урмианам.

— Им надо, чтобы она умерла. Чтобы сказка об обречённой царевне закончилась её смертью. Это подтвердит версию Эрики Хоббер, ведь на этом основано её открытие.

Издёвательский акцент на словах "версия" и "открытие" говорили о том, как Диана оценивает исследовательский талант своей приятельницы.

— Так это из-за неё они так стараются?

— Ну уж нет, — усмехнулась девушка. — Только из-за неё они бы не развернули такую бурную деятельность. Даже учитывая то, что для аристея убить человека — раз плюнуть. Они охотятся за какой-то ценной вещью, только вот непонятно, что она из себя представляет. Вопросов тут больше, чем ответов…

— Обсудите всё, когда отдохнёте, — вмешалась Талифа. — И перестань психовать, иначе не восстановишь силы.

— Но она там в опасности…

— Она там не одна. Есть ещё два человека, которые могут её защитить. Один в неё влюблён, а второй мудрец. Ты действительно считаешь, что ты или те, кто покушается на жизнь царевны, способны изменить историю? Я думаю, друзья царевны играют на стороне одних сил, враги — на стороне других. От вас зависит многое, но не всё.

— Я не такая фаталистка, как ты.

— Я просто считаю, что всё идёт согласно некоему замыслу, который нам никогда до конца не постигнуть…

— То есть мы всего лишь марионетки?

— Нет. Актёры. От актёров многое зависит, но режиссёр важней. Даже если он держится в тени. Не знаю, почему, но я верю, что с твоей царевной всё утрясётся. По-моему, когда ты там, ты рискуешь больше, чем она.

— Я всё равно должна туда вернуться, — упрямо сказала Диана.

Почти всю оставшуюся часть пути она молчала, лишь односложно отвечая на вопросы. Причём с наименьшей охотой отвечала на мои. Диана признала, что спровоцировала конфликт, и держалась со мной лояльно, но мне казалось, что её раздражает моё присутствие.