Агентство "Миф"
Шрифт:
– Война очистит ее от скверны.
– Так я и думала. А меня ты выставишь живым идолом, которому заставишь поклоняться? Не знаю, почему твой выбор пал именно на меня, но тут ты сильно просчиталась. Я встану на твоем пути и буду сражаться, насколько у меня хватит сил. Если я, как ты сказала, послушница богини Любви и Света, то я должна нести людям доброту и счастье, а не боль и смерть.
Илламэль обхватила лицо Хиза ладошками и заглянула в его глаза:
– Поднимайся, брат. Нам нужно уходить, но я не смогу вынести тебя отсюда даже при помощи левитации.
Хиз некоторое время смотрел на нее и вдруг прошептал:
– Ты вся светишься ... изнутри.
Илла с удивлением смотрела на Хиза, а он все говорил и говорил ... странные и такие неправильные слова. Его глаза лихорадочно блестели, но лицо все больше бледнело, голос становился все тише и тише.
Илламэль вдруг с ужасом поняла, что он умирает, а его голосом говорит кто-то другой, уже завладевавший его телом и душой. Из него выкачивают жизненную силу, и он превращается в подчиненный чужой воле призрак.
– Что ты делаешь?!
– в отчаянии закричала Илламэль.
– Верни его!
– Войди в храм.
Илламэль схватилась за свое горло: от страха и безысходности ей не хватало воздуха, словно ее душили. Неожиданно пальцы нащупали под одеждой кулон, подаренный ей Шангом. Она лихорадочно просунула руку между складками плаща и платья, с надеждой сжала изумруд. Если Шанг услышит и поймет, где они находятся, у них будет шанс выбраться отсюда живыми. То, что жрица Пятилучницы решила убить ее, Илламэль почему-то не сомневалась.
– Хорошо, я войду в храм Света, жрица. Но взамен ты вернешь моему названному брату жизнь. Пусть у меня осталось совсем немного времени, но перед смертью я хочу узнать свою тайну.
– Так-то лучше!
– довольно воскликнул голос.
– Иди за посвященными, они приведут тебя к алтарю.
– Сначала ты выполнишь мое условие. Хиз должен жить. Это обмен: его жизнь на мою.
Голос засмеялся, неприятно, жестоко, скрипуче:
– Ты моя повелительница: слушаю и повинуюсь.
И в тот же миг Хиз расслабился и затих на занесенном снегом постаменте у ног колоссальной статуи. На его лицо начал медленно возвращаться румянец.
– Как символично: послушница богини Света и Любви жертвует собой ради чужой жизни. Иди, дитя, - тебя ждет бессмертие.
Илламэль осторожно опустила голову Хиза на камень и поднялась.
– Илла, не смей!
– прохрипел Хиз.
– Все будет хорошо, - улыбнулась ему девушка и медленно сошла с пьедестала.
– Куда идти? Показывайте.
Храмовники поднялись на ноги и выстроились в две шеренги. Илламэль оказалась между ними.
Вход в подземелье оказался не под одной из колонн, как думала Илламэль поначалу. Ее провели через весь зал к дальнему краю открытого всем ветрам зала, неспешно сошли по широкой и длинной лестнице в другой храмовый зал, который в отличие от первого был с крышей, и в нем почти не было разрушений. К тому же здесь уже был наведен некоторый порядок. В центре зала, в лучах полуденного солнца, пробивающегося сквозь круглые отверстия в потолке, застекленных увеличительными искрящимися стеклами, зиял широкий провал в подземелье.
Послушники медленно приблизились к спуску, и Илламэль увидела винтообразную каменную лестницу, залитую лучами света. Она сияла искорками золота, вкрапленного в породу, что делало ее необыкновенно красивой и таинственной.
– Куда ведет эта
Илламэль задавала вопросы в надежде, что это поможет Шангу и Хизу найти ее.
– Это лестница, по которой ходили тысячи лет назад только избранные жрицы. Ты возродишь эту традицию.
– Так здесь жили жрицы Светлой богини?
– Невинные весталки. Одна из них становилась верховной жрицей и воплощением богини Иш-Чи на земле. Ей поклонялись тысячи паломников. Она одаривала прихожан любовью, здоровьем, счастьем семейной жизни. Давала женщинам возможность иметь детей. Разве это не стоит того, чтобы вернуть Свету былое могущество? А что дали этому миру выходцы из Хаоса? Смерть и порабощение.
– Не имеет значения, к какой религии или культу относится то или иное учение, если оно несет страдания и рабство. И при прежней жизни люди не были свободны, - возразила Илламэль.
– Жрецы Баала держали людей не в меньшем повиновении, чем Темные. Человеческие жертвоприношения, кровавые обряды, которые проводились в его храмах. А Темные разве так делают? Нет. Закон, мир и свобода - вот главные правила, которыми руководствуются Темные лорды. А при желании и сейчас можно найти тех, кто поможет в семейной жизни и деторождении не хуже, чем при культе Иш-Чи и Баала. При вашей же власти люди были приравнены к пыли у ног правителей. Десятки богов, которым приходилось приносить жертвы. А все ваши молитвы и воззвания основаны на унижении и смиренной покорности личности.
– Власть и сила лежат в основе правления темных выходцев из Хаоса. Люди подчинены им полностью.
– Не в меньшей степени, чем при вас. Хаос - прародина всего мироздания. Не стоит приписывать Темным только отрицательные черты. И в сумерках порой рождается истина. У них есть то, чего никогда не было у вас - уважение к простому человеку. Но хватит пустой философии. Я хотела бы знать другое: вы были уверены, что я сама сюда приду?
– Много раз я пыталась выкрасть тебя, но у меня ничего не получалось. Тогда я решила подбросить тебе идею и, зная, как ты любопытна и настырна, подумала, что ты сама придешь сюда, чтобы во всем разобраться. Я оказалась права - ты заглотила наживку.
Лестница окончилась в большом подземном храме. Через отверстия в своде на алтарь, выточенный из единого янтарного кристалла, падали косые солнечные лучи, отчего он просвечивался насквозь.
К своему удивлению и ужасу, Илламэль увидела на алтаре маленькую, не больше двух-трех месяцев, девочку. Несмотря на то что было холодно, она была полностью раздета. Ребенок спал и улыбался во сне. Казалось, холод девочку совершенно не тревожил. Вокруг ее розового пухлого тельца в лучах солнца сверкали гранями четыре драгоценных камня: темно-красный гранат, насыщенно-синий сапфир, желто-золотой циркон и ярко-зеленый изумруд. От камней лучами, излучающими цвета камней, поднимались тонкие светящиеся всполохами нити. Они сходились над ребенком подобием шатра.
– Ты убьешь ребенка?!
– возмутилась Илламэль.
Резкий хохот разнесся по пустынному залу, прокатился гулким эхом по многочисленным проходам, отходящими от него темными змеями-ходами.
– Нет, Илламэль Ивитт. Сегодня умрет только твое тело, а душа переселится в ту, которая возродит Иш-Чи. Неужели ты думала, что я стану возиться с тобой, такой неуправляемой и дерзкой, что даже темные лорды не могут найти на тебя управу? Нет, нет и нет! Это дитя станет носителем твоей бессмертной души. Она примет в себя всю твою силу и знания. Я воспитаю ее, и она будет послушна мне, как кроткий агнец.