Агентство «Острый нюх». По следам приключений

Стрельникова Кира

– Эх, и чего, в «Танчики» теперь не погонять? – расстроился Женька, положив подбородок мне на плечо.

Василиса хмыкнула и улыбнулась, окинув его снисходительным взглядом.

– Не думаю, что всё прямо так строго будет, – она встала. – Алён, чаю не хочешь? – спросила ведьма, посмотрев на меня.

– С удовольствием, – я оживилась и сползла с колен Женьки. – А то там на улице такая стынь, – поёжившись, бросила взгляд в окно, на серые сумерки. – Того и гляди, снежком вместо дождя припорошит уже.

Такое ощущение, что и город никак проснуться не может, хотя стрелки показывали одиннадцатый

час, а за окном как будто семь-восемь утра. Или вечера, один фиг. Осень…

– Рада, будешь чего-нибудь? Народ? – я оглянулась на остальных.

Цыганка посмотрела на меня, открыла рот, и тут вдруг её взгляд стал стеклянным, отсутствующим.

– Прошлое почти нашло тебя, – тихим, ровным голосом произнесла Рада, и я вздрогнула от неясного предчувствия, кольнувшего сердце. – Жди вестника…

– К-какого вестника? – запнувшись, переспросила я, обхватив себя руками и не сводя взгляда с Рады.

Я не раз видела, как она впадает в транс, во время которого её посещают видения или пророчества, и даже несколько раз они касались меня – в плане работы. Но ни разу Рада не говорила про моё прошлое, и когда пару раз в раскладе, который она мне делала, выпадала пустая карта, цыганка категорически заявила, что не надо лезть туда, куда меня не просят. Пока не просят. И что всё решится само собой, когда-нибудь, если моё прошлое вдруг захочет дать о себе знать. Я и успокоилась… Как видно, рано.

– Что? – Рада моргнула, и её взгляд стал осмысленным. – Вестник? – с недоумением повторила она, потом вздохнула, и её глаза виновато посмотрели на меня. – Опять я вещала, да?

Я улыбнулась, краем глаза заметив, как встревоженно нахмурился Женька, не сводя с меня взгляда.

– Ладно, ничего, – махнув рукой, поспешила за Василисой на кухню.

Мы с ведьмой быстро приготовили попить, положили на тарелки печенье и вернулись в гостиную – по телевизору как раз показывали утреннюю сводку новостей.

– Всё, как обычно? – я покосилась на экран и уселась обратно к Женьке на колени, сжимая в ладонях любимую кружку с ежевичным чаем. – Аварии, кражи, привороты и порчи?

– Ну да, – кивнул Андрей. – На Смоленке духа полночи ловили, на КАДе опять ночью рейсеры гонки устроили с иллюзиями, так там через каждые сто метров ДТП на юге, – некромант вздохнул и покачал головой. – Вот делать нечего, а…

Договорить он не успел: из коридора раздался мелодичный звон, и на пороге появился незнакомец с весьма примечательной внешностью. Довольно высокий, с широкими плечами, коротким белобрысым ёжиком волос, грубоватыми, словно высеченными из гранита чертами лица. На щеке – старый шрам, словно бы от двух когтей, а на виске, обхватывая глаз сверху и снизу, шла замысловатая чёрная татуировка. Одет он был в длинное тёмно-синее пальто, сейчас расстёгнутое, под ним – брюки и тонкий свитер, на шее – белоснежный шарф. Обведя нас всех пристальным взглядом чуть прищуренных удивительно голубых глаз, мужчина негромко поздоровался:

– Приветствую, коллеги. Разрешите представиться, Рэм Рожнов, ваш новый шеф. Оборотень, барс.

Мы дружно уставились на явившееся начальство, лихорадочно соображая, как вести себя, и не надо ли вскочить и вытянуться во фрунт. Выглядел оборотень представительно и – да, в нём чувствовалась сила,

окутывавшая Рэма невидимым облаком. И имя такое необычное, Рэм. Жёсткие складки в уголках рта намекали на то, что гость из Москвы привык командовать, причём его приказы, скорее всего, не обсуждались. Ох, сдаётся мне, тяжеловато нам будет, Глеб Валентинович не требовал от нас строгой дисциплины даже тогда, когда у нас появлялся клиент. Каждый знал, что и как делать, люди мы взрослые, и наш прежний начальник лишь координировал да занимался всякими отчётами и финансовой стороной. Ну и, по молодости, как мне рассказывали, принимал активное участие в оперативной деятельности вместе со всеми.

Взгляд Рэма неторопливо обвёл нашу компанию, чуть задержался на мне. По его непроницаемому лицу невозможно было сказать, что за мысли в его голове, и я вдруг почувствовала неловкость, что сижу у Женьки на коленях. Встала, обхватила себя руками, отведя взгляд, и на несколько мгновений показалось, воздух в гостиной сгустился, стал плотным и вязким. Обстановку немного разрядил Андрюха: он поднялся, открыто улыбнулся и подошёл к начальству, протянув руку.

– День добрый. Андрей Князев, некромант, временно ио Глеба Валентиновича, – поздоровался он.

Рэм кивнул, пожал ладонь и улыбнулся уголком губ, что сразу преобразило его суровое лицо, сгладив резкие черты.

– Очень приятно, – Рожнов снял пальто, повесил его и зашёл обратно в гостиную. – Тогда с вас и начну знакомство. Прошу в кабинет, – наш новый начальник приглашающе махнул в сторону массивной двери и направился к ней первый.

А проходя мимо меня вдруг обронил:

– Милые тапочки.

Кровь бросилась мне в лицо, я в замешательстве уставилась в спину оборотня, а от Васьки послышалось сдавленное хихиканье. В полной тишине, прерываемой лишь бормотанием телевизора, Рэм и Андрей зашли в кабинет, я же боролась с желанием сбросить мои страшно удобные и тёплые тапочки и надеть засунутые в дальний угол полки сменные туфли-лодочки. Их я носила недолго, ещё в самом начале своей работы в агентстве. Потом опомнилась, фыркнула и с независимым видом вздёрнула подбородок.

– Тапки, как тапки, – дёрнула плечом, осуждающе покосилась на Василису. – У нас тут не офис, если он ещё не понял, – добавила я ворчливо.

– Суровый мужик, – протянула Рада, с задумчивым видом глядя в сторону кабинета.

А мой Лис вдруг нахмурился, бросил на дверь раздражённый взгляд и встал. Поймал меня, притянул к себе и уткнулся в затылок носом, тихонько сопя.

– Ты чего вскочила? – приглушённо спросил он. – Застеснялась, что ли?

– Да не знаю, само получилось, – я успокаивающе погладила его по руке, обвивавшей мою талию, повернула голову и потёрлась щекой о плечо Женьки.

– А этому, суровому, если будет пялиться на тебя и дальше, уши оборву, – выдал неожиданно мой всегда спокойный Соколинский, и я, развернувшись совсем, с удивлением воззрилась на него.

– Кто пялился, Рожнов, что ли? – переспросила и рассмеялась такому нелепому обвинению. – Женьчик, ревнуешь? – ехидно поддела и тут же поспешила сгладить. – Да брось, никто не пялился на меня, что ты. Тебе показалось.

– Угу, показалось, – Женя поджал губы и крепче прижал меня к себе. – Ничего не показалось…