Агентство по борьбе с нечистой силой
Шрифт:
«Ей-богу, если он скажет, что решил сам себя уволить».
— Я ушёл, навсегда.
К утру ладонь слегка побаливала от пощёчины, что она ему зарядила. Того стоило.
— И зачем ты мне это говоришь?
— Проезжал мимо.
Оля не скрывала насмешку.
— Ты у Антона этому научился? Скрывать свои истинные намерения и сводить всё к случайному «проезжал мимо».
— Я должен был разглядеть его раньше, прости…
— Что тебе нужно? — оборвала его Оля, топнув ногой.
— Я должен был выбрать тебя. Теперь я это вижу.
Оля вспомнила,
— Как же твои тараканы в голове? А как же — «он мой лучший друг»?
— Я не понимаю, почему ты злишься?
Хотелось дать третью пощёчину.
— Ты не можешь так издеваться над моими чувствами. Ты звонишь мне, говоришь, что любишь меня, но выбираешь остаться с Антоном. Ты знаешь, как больно было это слышать? Твой голос был, таким…сломленным. Столько времени понадобилось, чтобы успокоиться. А теперь это? Твоё возвращение. Я чувствую себя запасным вариантом. Я хочу снова быть собой.
Павел провёл параллель. Чем он лучше Антона, если так же причиняет боль близкому человеку. Вся эта романтизация «Агентства по борьбе с нечистой силой», разрушила отношения, который он строил годами. Реальные отношение, те, что у него под носом. Он не может себе позволить, чтобы все эти смерти, были напрасны. Ему нужно измениться.
— Прости меня.
— Ты уже извинялся.
Павел кивнул, разворачиваясь к лестнице.
— У тебя хоть деньги есть на первое время? — не отпускала его Оля.
— Да, я успел хорошо заработать в агентстве.
— Так может не стоило уходить тогда?
Павел обернулся.
— Никаких денег не стоит то, через что я прошёл сегодня.
Оля поднесла руки к сердцу.
— Что случилось?
Он не мог ей сказать. Не мог поделиться ношей. Сколько ни говори, сколько ни пытайся передать, она прилипла, как жвачка к волосам. Тут только резать.
Утром Оля поняла, что опаздывает. Сматерившись, она заблокировала телефон и встала с туалета. Ещё несколько минут и надела вторую туфлю.
Именно тогда, спускаясь в подъезде, она не заглянула в почтовый ящик. Павел занял все её мысли.
На следующий день, проходя мимо почтового ящика, Оля вернулась к своей бессмысленной привычке и встала на цыпочки. Она удивилась пуще, чем, когда увидела Павла с сумкой у двери. В ящике лежала белая бумажка. Слишком безвкусная, чтобы быть рекламой или спамом. С детским любопытством Оля просунула руку в ящик и достала её. Дата стояла вчерашняя. А посередине надпись: «Судебная повестка». Должно быть ошибка. Оля никому дороги не переходила, чтобы кто-то подал на неё в суд. Она взглянула на графу ответчик: «Агентство по борьбе с нечистой силой». Выдохнула. Вот где собака зарыта. Оля пробежала глазами по повестке и поняла, почему она досталась и ей. «Заинтересованное лицо». А в графе «Истец» суд допустил уморительную опечатку: «Естественный порядок вещей».
Дальше стояла дата и время заседание. Что странно, нигде не было написано ни адреса, ни какой суд это будет рассматривать. Оля осмотрела повестку с двух сторону, пытаясь найти
По пути на работу попыталась дозвониться до Павла. Безуспешно. Ждать, пока он ей перезвонит не хотела и направилась напрямую в агентство, надеясь, что хотя бы Антон просветить её в этом деле. Она и представить не могла, что поднявшись на третий этаж и постучав в дверь, ей откроет точная копия давно умершей подруги.
Яна лежала на диване офиса, смотрела в потолок. Роскошь. Единственное, что напоминало ей о доме. Или могло напоминать. В борделе были похожие потолки. Она насмотрелась на них лежа на кровати под мужчинами. Эти потолки были с ней в самые трудные времена. Помогли пережить этапы примирения с новой жизнью. Как неудивительно, но её не растили для борделя. С ней так приключилось. Никто не застрахован от невезения. Мать никогда ей особо не интересовалась, а отец пытался заработать деньги. Он ценил свою дочь, но монету ценил больше. Так, в одном из торговых походов он и сгинул без точных сведений, что случилось на дороге. Яна не успела выплакать всю горечь утраты, как её выставили за дверь.
— Иди, сама зарабатывай, нахлебница, — сказала Мать, закрывая дверь.
Вот Яна и пошла сама зарабатывать. Она хотела, чтобы матушка ею гордилась, а значит и сумму надо было найти соответствующую материнской губе. Яна была слаба от домашней жизни и красива. Первое не позволило заполучить ей серьёзную работу. В ней видели комнатное растения, а не рабочую женщину. Второе навело на ненужных людей. Будь она страшнее, всё было бы по-другому? Отец не стал бы ограждать её от внешнего мира?
— Есть у меня для тебя одна работёнка, — сказал пухлый мужчина с блестящими от жира губами, — платят хорошо, но не для слабых, потянешь?
Уже потом Яна поняла, что мужчина специально употребил слово «слабая», тем самым бросая вызов. Другие же это слово не употребляли, они говорили глазами, а им сложно бросить вызов.
— Потяну.
Мужчина отвёл её в бордель и показал во всей красе, чем она будет заниматься. Ей понравилось, что он говорил с ней как со взрослой женщиной. Никто с ней так никогда не обращался. Ей понравилось желание, которое она вызывает у мужчин своим телом. Она тогда ещё не умела читать и поэтому не знала о существовании принцев на белом коне, которых нужно дожидаться. И всё же, ответила отказом. Мужчина кивнул, не снимая улыбки с лица и жира с губ. Проводил к выходу, закрыв за ней дверь.
Яна осталась одна, на улице. В животе урчало и ей предстояло прожить первую ночь.
— Никому ты не нужна, — сказал ей бездомный у костра, — была б ты хоть с каким-то приданным, можно было выдать замуж, тут бы красота твоя пригодилась. А так вряд ли. Красивая женщина без приданного, как пчела без цветка для опыления.
— Вы красиво говорите для бездомного, — Яна вытянула руки над костром, её пальцы обдало жаром.
— Я не всегда был бездомным дорогуша.
— Мне предложили работу в борделе.