Агентство по борьбе с нечистой силой
Шрифт:
Осколок впивается в запястье, а Павел кричит на всю библиотеку. Он падает на пол, ударяясь головой, и ждёт, пока вытечет кровь.
Проходит несколько минут. Павел в темноте. Он открывает глаза, осматривается. Всё та же библиотека. Рука болит, но не так сильно, как должна при пробитии вены. Пришлось подниматься на ноги и выходить на свет.
Павел поднимает руку под лампами. Осколок в ней. Эту часть он выполнил. Разве, забыл в вену попасть. И тут промах.
Павел вынимает осколок. Кровь есть, но ничего смертельного, жить будет.
Он
Не доходя до него, он останавливается. Ему хочется посмотреть, как оно выглядит при свете. Тогда он хватает полку и двигает шкаф в сторону, устраняя барьер. Тьма рассеивается. Павел смотрит на осколки, на порванные книги.
«Место человека, загнанного в тупик» — думает он, — «Неужели я всегда сдаюсь? Любая трудность, любая неизвестность и я прячусь за кого-то. Сначала за Олю, когда Антон бросается в опасные авантюры. Я использовал свою девушку, как оправдание своей трусости. А потом я стал прятаться за Антона, за эту работу, когда Оля поставила мне ультиматум. Я лишь меняю вид стены. Меняю обои, каждый раз, когда боюсь принять собственное решение. А сейчас, против меня все. Все друзья. Даже высшие силы. И осталось задать себе один вопрос: „когда я возьму всё в свои руки, если завтра меня уже не будет?“»
Перед уходом, Павел зашёл в уборную, взял швабру и ведро. Аккуратно, чтобы не порезаться, он сложил осколки в ведро. Расставил обратно по полкам книги. Листы, что вырвал, положил к осколкам. Протёр пол на несколько раз и вернулся в туалет. Выжал тряпку, чтобы она не пахла на утро алкоголем. Взял мусорный пакет и вытряс в него содержимое ведра.
Подойдя к выключателю света, подумал — «Нет, свет выключать нельзя. А вот полку в обратное место вернуть обязательно».
Подбежал, подвинул. Ещё раз осмотрелся. Всё хорошо. Будто и не было следов нервного срыва.
Павел вышел из зала и закрыл дверь на ключ. Если кто и придёт, постучится, то поймёт, что закрыто и спокойно уйдёт. Не будет поднимать шумиху. Любители ночных библиотек — народ скромный.
Быстро спускаясь по лестнице, Павел почувствовал, как это приятно, брать судьбу в свои руки.
А на улице, такая хорошая погода! Он остановился, вдохнул полной грудью и ещё раз убедился, ради чего он это делает.
Сел в машину. Включил радио.
Песня хорошая играет. Джон Бон Джови.
Павел закивал головой в такт. Руки перестали трястись.
Он завёл машину и посмотрел ещё раз на улицу. Какой красивый вид. Дом, улица, фонарь.
Педаль газа зажата. Павел поёт — «Wanted, Dead or Alive», а в бардачке его ждёт пистолет.
Никто не хочет уходить, не оставив следов. Смотришь бывает в зеркало и вспоминаешь, о том, сколько всего ещё нужно успеть сделать. Спрашиваешь себя — «А с чего мне начать?». Люди, находящиеся в своём мире, не могут дать ответа на этот вопрос. А с чего начинать Яне?
Казалось, всё против неё. Она лежит, на раскладном диване офисе агентства, под одним одеялом с мужчиной,
Нет, между ними ничего не было. По крайней мере — сегодня. Но что несёт им завтрашний день? «Да» — думает Яна, — «Это вопрос времени, когда он станет очередным клиентом».
Он не будет платить, она сама ляжет из-за… желания. Не потому, что любит и хочет сама. Она никогда не любила мужчин, по-настоящему. Считать ли любовь к отцу? Уже не имеет значения. У неё забрали право любить. Остаётся служить. До конца своих дней.
— Ты не спишь? — прошептал Антон, лежавший к ней спиной.
— Как ты узнал?
Антон ничего не ответил. Он часто так делал, когда речь заходила про Анну. Но здесь-то она причём?
— Ответь, — Яна повернулась набок и уставилась в одеяло, окутавшееся спину Антона.
— Она так же дышала, когда не могла уснуть, когда её мучили мысли.
— Я не перестаю удивляться, как хорошо ты её знал.
— Я тоже. Все эти маленькие детали, стали возвращаться ко мне после смерти. Я представить не мог, сколько всего я подмечал, пока мы жили с ней.
— Как это выносила Катя?
Услышав это, Антон лёг на спину и Яна смогла рассмотреть его лицо в темноте, и как двигаются губы говоря:
— С досадой. Со вздохами. Не стоило мне начинать с ней отношения. Ни с ней, ни с кем-либо ещё. Я застрял. Не могу оставить её в прошлом.
— Поэтому мы сейчас спим в одной кровати. Ты не можешь оставить её в прошлом. Теперь, из-за твоего прошлого, моим прошлым стал Йогаст. А нашим общим — Павел. Скажи мне, тебе их жалко?
«Не будь монстром. Пожалуйста. Не будь монстром. Пусть меня заточит в замке прекрасный принц, а не кровожадный дракон».
После долгих раздумий. После такой громкой тишины, во время которой Яна себя убеждала, что его молчание — это не ответ. Его молчание всегда означало жестокость ко всем, кроме Анны.
— Я всегда был… У людей, кто меня знает очень давно, как Оля и Паша, сложилось впечатление, что смерть Анны меня изменила. И да, отчасти. Но они упускают суть. Анна видела меня таким, какой я есть. Мне кажется, именно поэтому, мы смогли прожить вместе столько лет. Могли не видеться месяцами, пока она училась в другом городе. Она знала, кто я такой. Ей это нравилось. Никаких сюрпризов.
— Скажи мне, кто ты, раз я не вижу. Ты можешь сказать мне правду, поделиться самыми сокровенными мыслями, какими бы тёмными они ни были, я останусь с тобой, навсегда.
— Я не хороший человек. Никогда им не был. Я притворялся для других. У меня был смысл. Я хотел вписаться, ради неё. А когда Анны не стало…Все мои черты: холодность, враждебность, безрассудство, они приумножились. Как тараканы.
— Но зачем втягивать друзей? Людей, что переживают о тебе?
— Я испугался. Чувствовал, что мои черты выходят из-под контроля. Я хотел направить их куда-нибудь, хотел их сдержать. Я думал, если стану помогать людям, то научусь сострадать им. Действительно переживать, а не притворяться.