Агентство "Последний путь" 2
Шрифт:
Так продолжалось около минуты, за которые оба противника изрядно выбились из сил.
— Мара! Верша! — крикнула Шара, на зубах и крохах оставшейся маны активируя ледяную стрелу.
Она прекрасно сдерживала противников, но силы её покидали. Несмотря на то, что система подразумевала цифровое изображение сил, работа на пустой объем маны давалась нелегко. Магесса с трудом держалась на ногах от слабости, а про кровь, пошедшую из носа, и говорить нечего. Она её просто не замечала. Как только собиралось достаточно маны на ещё одну ледяную
Удерживать три десятка инквизиторов получалось ещё и потому, что Гара изрядно отвлекала от себя внимание, метаясь от одного противника к другому и нанося зачастую смертельные удары. Да, периодически приходилось отступать или перекатываться в сторону, чтобы уйти от удара очередного религиозного фанатика, но тут помогала Мара. Лучница била часто, выпуская стрелу за стрелой, но зачастую она промахивалась, а каждый третий выстрел отводила защита инквизиторов.
Мара подняла свой взгляд на остановившихся после смертельного танца Вершу и паладина. Вынув очередную стрелу, она натянула тетиву и активировала свой навык, выпустив её в сторону паладина.
Заряженная пробитием стрела устремилась к противнику, но не достигла цели. Паладин небрежно крутанул клинком, словно встряхнул его и отбил направлявшуюся к нему стрелу.
— Силен, — произнёс он, глядя на берсерка таким тоном, словно ничего не произошло. — Очень силен. Сороковой? Больше?
— Тридцать пятый недавно взял, — сплюнул на землю Верша и, сжав зубы от боли, улыбнулся. — Что, ебланоид светлый? Удивлён? Сам-то поди уже полтинник, не меньше.
— Это странно... тёмные не могут быть сильнее. Система едина для всех...
— Ро... тёмному повелителю это расскажешь, когда в аду повстречаешь, — хмыкнул Верша.
Быстро оглядев поле боя и заметив Бэка, смотрящего на него с тревогой из кустов, он перевёл взгляд на паладина.
— Это затянулось, — перехватил клинок паладин. — Пора заканчивать.
Паладин перехватил клинок и уверенным шагом направился к берсерку. Тот, сплюнув на землю, подмигнул сыну и крикнул ему:
— Смотри, Бэк! Если не можешь победить в бою, то нельзя опускать руки!
Противник сделал несколько шагов вперёд, после чего направил клинок на грудь противника. Сделав несколько шагов вперед, он активировал навык и заставил лезвие меча окутаться золотистым светом.
— Сын? — хмыкнул паладин, коснувшись кончиком клинка груди Верши. — Не в моих правилах убивать родителей на глазах детей... но это не относится к тёмным.
Верша усмехнулся и сквозь сжатые зубы процедил:
— Сторона не имеет значения. Ты отвечаешь только за свои действия.
Он отпустил один топорик и схватился за клинок, отчего кожа на ладонях тут же зашипела. Рывок, и он протыкает себе оружием паладина грудь.
— Агр-р-р-р! — рыкнул Верша, смотря на непонимающее выражение лица противника.
Рывок, и клинок уходит глубже, а пелена на глазах берсерка становится не просто красной, а
Паладин, заподозривший неладное, дёрнул рукоять клинка, но хватка Верши оказалась стальной. Он дёрнулся и пронзил грудь насквозь.
Из раны хлынула кровь, со спины торчал кончик клинка, но Верша, обезумевший от боли и крови, продолжал шипеть и безумным взглядом полным ярости смотрел на противника.
— Какой же ты паладин, выблядка кусок, — хрипя и булькая кровью, произнёс Верша. — Ты же простой ослиный сдрочень... тварь похуже ебаного некроманта...
Паладин с силой рванул клинок, но берсерк уже схватил его за запястье.
— Настоящее зло... настоящий ублюдок тут... это ты...
Верша дёрнул к себе руку воина света, но тот упёрся в него ногой, растерянно пытаясь достать сияющий золотым светом клинок. Верша с диким криком рубанул топором под колено ноги и одним движением оставил паладина инвалидом.
Время тут же замедлилось.
Свист стрел стал низким, глубоким. Шелест ледяных игл стих, и они двигались почти бесшумно. Смазанная тень Гары, добивающая врагов кинжалами, растворилась. Бэк со всех ног бежал к отцу, но словно через густой кисель — медленно, с открытым ртом и перепуганными глазами.
Паладин с огромными глазами летел к земле спиной. Рукоятку своего оружия он отпустил, разом разорвав действие навыка. В воздухе разлетались капли крови из отрубленной конечности.
Единственным, кто двигался нормально в это время, был Верша.
Несмотря на меч в груди, он кинулся к противнику и начал наносить удары топориком. Один, за другим. Лицо, шея, рука, сочленение доспехов у плеча, пах, вторая рука, лицо, темечко, снова шея, ещё и ещё, сочленение доспехов у второго плеча, висок...
Хлоп!
Время тут же вернулось в свое привычное русло, а на землю вместо паладина упал изрубленный кусок мяса, брызнувший во все стороны струями крови.
На него сверху тут же рухнул Верша, выдав весь свой последний прорыв и предсмертную ярость.
— Агр-р-р... — прохрипел он, повернувшись к бегущему сыну боком.
Глаза залило кровью, во рту было её так много, что вдохнуть не получалось. Руки и ноги не слушались, и он с трудом издавал что-то среднее между рыком и бульканьем. До ушей доносился топот ног сына и звуки заканчивающегося боя.
— Папа! — раздался крик совсем рядом.
Пара секунд, ощущение, как к груди приложили ладони, рывок, и клинок покидает его тело. Тело от боли выгибается, из груди вырывается утробный рык, но сделать что-либо Верша уже не может.
— Сейчас... я сейчас... — бормочет Бэк, срывая остатки брони с груди отца.
Пара секунд, и он справляется, а после прикладывает руки к груди берсерка и, выдохнув, произнёс:
— Пап... сейчас больно будет...
— Значит... Значит, денег вы не дадите? — хмурясь, спросил Бэк.