Агентство ТЕРРА
Шрифт:
Дрофокс Джоргол как бы нехотя развернул прототип кругом и направил его линзы на профессора.
– Будь счастлив, — сказал он, нажимая пусковую кнопку.
Церемония закончилась речью Орландо, в которой он предупредил белых и в равной степени апачей о том, что в горах имеются священные места, являющиеся табу для всех, кроме посвященных.
– Народ апачей, — говорил нараспев оратор, — не знает ни о каком потерявшемся голландце и золотых приисках.
Затем последовал намек на действия Империи в горах.
– Против нашей воли и без нашего разрешения в нее завезены какие-то машины. Их следует оттуда убрать. Пусть каждый, кто слышит сегодня мой голос, передаст это послание — смерть ждет любого нарушителя табу!
Оратор выдержал паузу, затем сказал более мягко:
– Это не угроза апачей, это лишь предостережение. Мы знаем, что и так случается с отступниками в наших горах.
Затем оратор повернулся к Ганнибалу Форчуну:
– Сегодня вечером здесь случилось нечто необычное. Возможно, оно не имеет вообще никакого значения. Но в ближайшее время собирается совет жрецов, чтобы определить его значимость.
– Думаю, он говорит обо мне, — пробормотал Форчун.
Кэнди наклонилась и тихо сказала ему на ухо:
– Возможно, они решат, что вы избраны Духом горы, чтобы помочь очистить горы Йо-чгуйт'хи-тсос!..
– Помочь? Я даже не смогу выговорить это индейское название.
Оратор объявил об официальном закрытии церемонии, а затем предложил:
– Пусть каждый, кто желает подписать наше обращение к общественности, подойдет сюда.
Толпа начала расходиться. Желающие подписаться выстроились в небольшую очередь.
– Вы не хотели бы познакомиться с моим братом? — спросила Кэнди. — Вы видели, как он танцевал.
– Конечно, — сказал Форчун.
– Не гарантирую, что он будет вежлив. Церемония, подобная этой, очень эмоционально изматывает, он здорово устает.
Кэнди повела своего гостя в мотель, откуда выходили танцовщики. Несколько мужчин и женщин-апачей выносили оттуда костюмы и декорации и грузили их в машины.
Девушка подошла к одной из дверей и постучала. На короткий миг она открылась, затем закрылась. Ни одного слова не прозвучало. Мгновением позже дверь открылась снова и из нее вышел молодой человек.
Теперь, когда Джон Лонгфелло смыл краску и переоделся в джинсы и спортивную рубашку, обтягивающие его мускулистое тело, он выглядел совершенно иначе. Бронзовый цвет его кожи и густые черные прямые волосы не давали возможности сомневаться, что он апач. Он взглянул на Форчуна, во взгляде его была настороженность.
– Джон, — сказала девушка, — познакомься, это мой друг мистер Форчун. Ганнибал,
– У вас очень милая сестра, — заявил Форчун, и Джон нахмурился.
– Тебе следовало бы дружить с индейцем, — сказал он, обращаясь к Кэнди.
Не успела она ответить, как тот уже отвернулся и захлопнул дверь перед их носом.
– А у вас, — сказал Форчун, не теряя самообладания, — очень интересный брат.
– Он в некотором роде сторонник сегрегации. Не обращайте внимания.
Форчун ухмыльнулся:
– Из вас двоих вы, кажется, намного лучше приспособились к миру белого человека.
– Все это, — сказала она, беря его под руку, — зависит от белого человека. Если вы родились в племени, благородные дикари не всегда кажутся такими уж благородными. А это не мистер ли Кимбалл идет?
Уэбли — опять в своей оболочке андроида — стоял на краю площадки, наблюдая за расходящейся толпой. В сопровождении Кэнди Форчун подошел к своему напарнику.
– Ты пропустил такое волнующее событие, — сказал он. — На мое плечо уселся орел.
– А лисица сидит в своей пещере, — ответил загадочно Уэбли-Кимбалл.
– Да? На самом деле? А двадцать летающих рыбок?
– Размножились. Я насчитал по меньшей мере сорок.
Кэнди непонимающе смотрела на них, переводя взгляд с одного на другого.
– Послушайте, — спросила она, — о чем это вы говорите?
– Когда мистер Кимбалл слишком много выпивает, у него бывают кошмары. В этом секрет его большого успеха. Видите ли, он их записывает и продает кинопродюсерам, и каждый из них делает деньги. Вот почему я всегда охотно оплачиваю его выпивку.
– Туда пробралась змея, — продолжал загадочно докладывать Уэбли, — подслушала. Рыбы меняются.
– Какая жалость, — ответил Форчун. — Пойдем утром на рыбалку?
– Именно об этом я хотел тебе напомнить. В полпятого.
Форчун посмотрел на свои «часы».
– Еще уйма времени, — сказал он и, обернувшись к девушке, спросил: — Чем бы нам заняться до половины пятого?
– Если вы танцуете, то здесь неподалеку есть одно местечко, — сказала она.
– Звучит многообещающе. Кимбалл, почему бы нам не встретиться с тобой в гостинице ровно в четыре? Оттуда и отправимся.
Уэбли кивнул и вежливо улыбнулся девушке.
– Желаю вам самого приятного вечера, — сказал он и пошел прочь.
Было ровно четыре часа, когда на широкую стоянку перед гостиницей «Суеверие» вырулил зеленый «фольксваген». Форчун поцеловал на прощанье девушку и вышел из тесного автомобиля.
Когда Ганнибал подошел к сдвоенным стеклянным дверям, Уэбли, ждавший его, вышел навстречу.