Агентство "Ван Хельсинг"

Хомутова София Евгеньевна

Ланселот вернулся домой поздно, около двух часов ночи. Квартира была заперта, рыцарь пошарил по карманам, отыскал ключи и вошел. Внутри было тихо и темно. Он чтобы не разбудить спящую Мирославу как можно тише пробрался в зал и только там включил свет. Лампы загорелись, осветили комнату и соседнюю спальню, кровать в которой была застелена. Ланселот удивленно приподнял бровь, достал телефон и набрал Миру. Пошли гудки, и на кухне заиграл ее мобильник. «Понятно, не хочет, чтобы ее трогали», — подумал рыцарь, разделся и отправился в душ. Искупавшись, он провел инспекцию винных бутылок и обнаружил недопитое бастардо. Так и не дождавшись волшебницу, Ланселот улегся на диване и крепко заснул.

Проснулся рыцарь

уже под утро от чьих-то стонов из спальни. Голова слегка гудела после выпитого на вечеринке, и ему далеко не сразу удалось сообразить, что происходит. Рыцарь включил свет в зале, едва не ослепнув при этом, и крадучись, направился в спальню. Мирослава спала на кровати, серебристые волосы разметались по подушке, лицо и грудь девушки были покрыты потом, руки мертвой хваткой вцепились в простынь, а лицо исказила гримаса то ли боли, то ли удовольствия. Она снова застонала и заметалась по постели. Рыцарь подбежал к ней, погладил по волосам и стал тормошить.

— Мира! Мира, проснись, слышишь?! — волшебница не реагировала, вокруг ее пальцев закружились искры. — Мирослава, слышишь, просыпайся!! — она застонала, простынь в ее руках начала подгорать.

Ланселот грязно выругался на кельтском, помчался на кухню, набрал в ковшик воды и плеснул в спящую чародейку. Та вскрикнула и открыла глаза, руки ее тут же погасли.

— Живая? — озабоченно спросила рыцарь, ласково убирая с ее лица волосы.

— Да, кажется, — прошептала Мира и перевернулась на бок.

1649 г. Юго-восточная часть пустыни Сахара.

Горячий сухой ветер привольно носился среди высоких песчаных дюн, заметая песком следы высоких сапог и копыт серого в яблоках арабского жеребца. Всадник, сейчас ведущий коня под уздцы, медленно шел вперед, внимательно вглядываясь в песок под ногами. Бесформенная серая хламида человека развевалась на ветру, голову от палящего солнца защищала клетчатая арафатка, а на лице было видно лишь сияющие бирюзовые глаза, остальную часть скрывал непонятного цвета платок. Конь фыркнул и тряхнул шикарной гривой.

— Ну, тише, тише — ласково пробормотала Мирослава, останавливаясь, и погладила коня по морде. — Скоро уже придем.

Лошадь еще раз фыркнула, но перестала упрямиться, и они продолжили путь. Минут через пять волшебница остановилась, присела и зачерпнула горсть песка. Вокруг рук в перчатках заметались искры, и песок поменял свой обычный цвет на ярко-алый. Девушка удовлетворенно усмехнулась, встала и достала из седельной сумки бурдюк с водой. Стащила с лица платок, сделала несколько больших глотков, а после напоила остатками воды коня. Солнце медленно клонилось к горизонту, до заката оставалось еще часов пять. Мира отерла со лба пот арафаткой и начертила на земле знак призыва, рисунок вспыхнул ярко-красным пламенем, ветер тут же занес его новым слоем песка. Волшебнице оставалось только ждать. Она быстро поставила чуть в отдалении небольшой навес, куда поместила своего коня и немногочисленные пожитки, перекусила пряными лепешками, кинула на раскаленный песок циновку и удобно легла в тени.

Прошло больше двух часов, прежде чем Мирослава почувствовала, что на ее призыв откликнулись. Под землей раздался какой-то гул, по песку пробежала едва ощутимая дрожь, конь тревожно заржал и попятился.

— Спокойно, Щербет, с тобой ничего не случиться, — успокоила животное чародейка.

Вытащила из прикрепленных к седлу ножен ятаган и заткнула его за пояс, поправила свой кнут и спокойным шагом направилась к месту призыва.

Ждать долго ей не пришлось. Земля под ногами задрожала, и в десяти шагах от волшебницы из песка вынырнул олгой-хорхой — огромный темно-красный червь, способный плеваться смертельно опасным ядом. Мирославу подбросило и швырнуло на песок, девушка быстро перекатилась на боку вправо, там, где она только что лежала,

чернел ядовитый плевок червя. Тварь издала какой-то странный душераздирающий вопль и ринулась на Миру. Та резко подскочила на ноги и швырнула в ологой-хорхоя большой серебристый шар, тварь снова завыла и замедлила свое движение, на теле у нее появилась приличных размеров рана. Мирослава уже пришла в себя и зашептала следующее заклинание, червя опутали тысячи тонких серебристых нитей и он стал терять подвижность. Вскоре он только и мог, что извиваться на песке. Чародейка выхватила из-за пояса ятаган, коснулась его кончиками пальцев, прошептала заклинание, и клинок засветился ярко-голубым пламенем. Тварь почувствовала смертельно опасную для нее магию и снова взвыла. Мира подскочила, запрыгнула на червя и вонзила ятаган по самую рукоять в основание того, что заменяло этой твари голову. Тело олгой-хорхоя агонично задергалось, он еще раз брызнул ядом и сдох. Волшебница с облегчением выдохнула и выдернула клинок.

Теперь предстояла самая неприятная часть охоты — нужно было вырезать у олгой-хорхоя его железу с ядом, которая располагалась глубоко в клыкастой пасти песчаного червя. Мирослава сквозь зубы выругалась, затем вытерла клинок тряпкой, спрятала его за пояс и передвинула одну из серебристых нитей к месту, куда она воткнула ятаган. Волшебная нить сдавливала червя до тех пор, пока огромная голова с омерзительным звуком не оторвалась от остального тела.

— Господи, какая мерзость, — прошептала, скривившись, Мира, взяла хлыст, который тут же засветился ярко-зеленым светом, и одним взмахом рассекла голову на две части.

Теперь осталось совсем немного — собственно вырезать железу. Чародейка снова достала ятаган и через пару минут положила в специальный кожаный чехол мясистый мешок, наполовину заполненный зловонной вязкой зеленоватой жидкостью.

— Отвратительно, — комментировала девушка, тщательно заворачивая трофей в несколько слоев ткани.

Надрессированный жеребец не покинул своей хозяйки. Мирослава тщательно вытерла руки и оружие от мерзкой слизи и гемолимфы олгой-хохоя и потрепала коня за гриву. До заката оставалось около часа, и чародейка планировала отъехать за это время как можно дальше от смердящей туши червя. Сборы заняли у нее не больше десяти минут, уложив седельные сумки, волшебница взобралась в седло и ударила коня по бокам. Арабский жеребец заржал и галопом помчался вперед, прочь от мерзкой туши, из-под его копыт клубами вылетал песок. На ночлег Мира расположилась на берегу реки Бу-Регрег, и уже утром планировала добраться до Сале.

Наши дни.

Это утро понедельника выдалось для Лиляны тяжелым, даже несмотря на то, что Шеф разрешил прийти на девять, вместо восьми, ей адски хотелось спать. Девушка заварила себе кофе и закурила. Ментоловый дым сизыми клубами расплылся по кухне. После кофе голова прояснилась, Ляна медленно собралась и отправилась на работу.

На входе девушка столкнулась с бледной, измученной, одетой во все чёрное Мирославой. Волшебница бросила на нее хмурый тяжелый взгляд и, громко звеня каблуками, направилась в сторону кабинета Шефа. Совсем близко пиликнула сигнализация, и через минуту к судмедэксперту подошел Ланселот.

— Привет, — негромко поздоровался рыцарь.

— Привет. Куда это она?

Ляна кивком указала в сторону быстро удаляющейся чародейки.

— Понятия не имею, она не в себе последнюю неделю, — пряча за раздражением страх, ответил он. — Как голова после вчерашнего?

— Нормально, гудит немного.

Мирослава как вихрь пронеслась по коридору и, резко распахнув дверь, ворвалась в кабинет к Шефу. Тот только недавно пришел, чародейка застала его у вешалки с пальто в руках. Андре окинул бледное сверкающее как перламутр лицо волшебницы удивленным выжидающим взглядом и скрестил руки на груди.