Агентурная разведка. Часть 2. Нелегальный резидент. Поиск

Державин Виктор

– Нет. Честно. Никого нет. – умышленно не стал задавать ей такой же вопрос, надеялся на её откровение.

Опять молчим.

– Ты знаешь, можно сходить к специалистам по этим вопросам. Можно проконсультироваться. – сказала Вильте, прервав молчание.

Я пристально и не отрываясь смотрел ей прямо в глаза.

В этот момент опять вернулся к своей давней мысли. Впервые эта идея меня посетила после того, как убил Володю. Второй раз задумался и уже совсем серьёзно, после того как убил агента ФБР.

Мне хотелось, закончить всю эту шпионскую деятельность.

Не моё это дело и совсем мне не по душе. После этого развестись с Вильте, потом вернуться в Литву или в Санкт-Петербург и начать жить обычной жизнью, обычного человека.

Потом подумал о том, что в Литве я не найду нормальную работу. А как без работы можно нормально жить?

В России, скорее всего, то же самое меня ждёт. И что «на выходе»? Что делать-то?

Если жить в США, то надо всё-таки помогать своей Родине. Надо. Даже если мне этот шпионаж совсем поперёк горла. Другое дело, если бы мне ставили какие-то реальные разведывательные задачи. А так: нырнул-вынырнул, спи. Если не проявить инициативу, то так и будут меня использовать как сейчас.

Потом подумал о своих детях. Вот как им жить без меня? Кто и как их будет воспитывать? Приведёт потом к ним какого-нибудь пидараса, а из меня сделает воскресного папу и это в лучшем случае. А этот пидарас ещё там свою линию начнёт проводить, пидаристическую. Б-р-р-р.

Посмотрел на жену. Сидит смиренная и такая добропорядочная католичка. Если бы я не видел всё это кино, то ни за что не поверил бы в эту грязь.

– Может сначала ты сходишь? – максимально участливо и по-доброму спросил её я.

– Лучше вместе.

– Ты мне лучше скажи, чего именно тебе не хватает в сексе?

– Давай закроем эту тему и займемся наконец практикой! – воскликнула Вильте, набросившись на меня.

Я слегка уворачивался.

– Поняла тебя.

Вильте отошла от меня, посмотрела очень озорным взглядом, и весело сказала:

– Я поняла!

Через минут двадцать передо мной стояла ярко накрашенная женщина в обтягивающей с разрезом юбке, типа кожаной, в черных чулках, на высоченных шпильках и красивом бюстгальтере.

Я не удержался.

В итоге разговор не состоялся.

Иногда я следил за Вильте. Еще пару раз выявил что она проводит время с Томасом.

Не мог переступить через мысли о детях. Мучительные мысли. Неоднократно останавливался перед желанием «рубануть шашкой». Потом эмоции начали уходить, уступать место прагматизму. Но если бы не дети, которых я люблю бесконечно, о судьбе которых думаю постоянно, всё бы было очень просто и честно.

Однажды Ричард пригласил меня сходить и выпить в бар.

Он предложил посетить именно тот самый бар. Я попытался его отговорить и убедить пойти в другое место. Ричард был не приклонен:

– В других местах могут быть чёрные. В том баре их не бывает.

Всячески избегал разговоров на политические, религиозные, национальные темы с кем-либо. Считал это опасным. Поэтому промолчал, не стал возражать и пошёл туда куда звал Ричард.

Со мной приветливо и совсем по-дружески поздоровался мой старый знакомый-бармен.

– Тебя

здесь хорошо знают?

– Отлично знают. Я сюда часто захожу. Поэтому хотел пойти куда-то в новое место.

– Нет! Здесь атмосферное место. Отличное. Этот бар работал тогда, когда чёрным было ещё запрещено даже подходить к нему.

– Интересно. Я слышал о таком, но не представлял.

– Хорошие были времена. Это была настоящая Америка! – воскликнул Ричард.

– Понимаю. Люблю старое американское кино. – самое главное, что я его действительно очень сильно любил и отлично знал, в случае необходимости мог поддержать разговор на эту тему с лёгкостью. И вообще я пользовался неукоснительно, общей теоретической установкой ведущего преподавателя в Подмосковье о том, что всегда надо стараться говорить правду или как можно ближе к правде и все легенды «накручивать» на неё.

– Я тоже! Это была пуританская Америка, но свободная.

Мы заказали выпивку.

Ричард мне поведал об одном инциденте, как ему вчера вечером пришлось подраться с чернокожими. Неграми он их не называл, и я искусственно избегал этого слова. То есть публично им не пользовался.

Выслушал. В принципе обычное уличное хулиганство.

Потом рассказал о трагедии в его семье. О том, что от рук негров погиб его родной брат. Это произошло в Лос-Анджелесе в 1992 году.

Кровавые события в Лос-Анджелесе, развернулись апреле-мае 1992 года после того, как коллегия присяжных, полностью состоявшая из белокожих граждан, оправдала четверых полицейских, избивших чернокожего Р. Кинга. После того как решение суда штата было обнародовано, в Лос-Анджелесе начались волнения вылившиеся в погромы и нападения на белокожих граждан, в ходе которых погибло 55 человек, 2000 ранено, 12 000 арестовано, было сожжено около 1100 домов, нанесён огромный общий ущерб городу.

Помимо полиции штата в подавлении выступления участвовали и вооружённые силы США (армия, морская пехота и национальная гвардия). После жестокого подавления выступления граждан США, состоялись демонстрации протеста в городах Атланта, Лас-Вегас, Сан- Франциско, Майами и Сиэтл. Размер насилия с был очень большим.

Ричард очень подробно всё это мне рассказал.

Ричард был самым настоящим скрытым расистом. После этого откровения у меня не было уже никаких сомнений.

Потом он попытался выяснить как я относился к жителям Афганистана.

К этому разговору я мысленно подготовился, и мне хотелось, чтобы у Ричарда осталось ко мне доверие.

– Так как вы там относились к мирному населению?

– Если, честно, мне на них вообще было плевать. Никак не относился.

– Объясни. Я не понимаю. Вы же там с ними сталкивались.

– Всё просто. Мне что ослик, что баран, что мирный афганец. Он меня не трогает, а я его. Уничтожить их всех там поголовно – такого не было, и я этого не хотел. У советской власти были свои взгляды. Эти дураки пытались там школы строить. Мне было плевать. Только жалко было денег, которые коммунисты тратят не на свой народ, а на этих афганцев.