Агентурная разведка. Книга первая. Русская агентурная разведка всех видов до и во время войны 1914-1918 гг.
Шрифт:
1. Мануйлов берет слишком дорого за свои сообщения.
2. Мануйлов совершенно не церемонится с фактами. Они (факты) показали, что выписки и фотографии, которые Мануйлов выдавал за копии и фотографии японских шифров, просто-напросто взяты из китайского словаря, что военные чертежи и планы, которые заинтересованные агенты иностранных держав всучили Мануйлову, работая не в пользу, а против России".
После такой оценки работы Мануйлова со стороны департамента полиции, конечно, не приходится говорить о ценности ее для русского военного ведомства.
Глава седьмая. Заключение
Отсутствие достоверных сведений о японской армии. — 25 % прибавка. — Мнение "эксперта" о японской армии и его постепенное изменение. — Признания Куропаткина. — "Важная
Итак, можно сказать, что русская армия начала и кончила войну с Японией без разведки, без знания своего противника.
До какой степени плохо было поставлено дело разведки во время русско-японской войны, показывает хотя бы тот факт, что русское командование, неуверенное в достоверности имеющихся и доставлявшихся разведкой сведений о численности японской армии, прибавляло к имевшимся данным о численности еще по 25 % надбавки. Даже сам Куропаткин после заключения мира притворился весьма неприятно пораженным этой своеобразной надбавкой. Он писал [40] о прибавке в 25 %, которая, "как только заключили перемирие, вдруг исчезла и японцев оказалось менее, чем мы считали по данным разведки, ожидая боя…"
40
См. Отчет главнокомандующего русскими войсками во время русско-японской войны.
Когда война кончилась, Куропаткин в том же "отчете" вышучивал одного из русских "экспертов" по японским делам, который "утверждал во Владивостоке до начала войны с Японией, что мы можем считать одного русского солдата равным трем японским". После первого поражения он умерил свой тон и допустил, что, пожалуй, можно противопоставить каждому японцу одного русского. К концу следующего месяца он объявил, что "если желаем одержать победу, мы должны выставить на каждого японца по три русских…" Вышучивая задним числом легкомысленные суждения сомнительного "эксперта" в японских делах, сам Куропаткин, также болевший этим общим недугом по оценке сил японцев, — принял эти суждения все-таки за чистую монету. На этом основании при выработке плана кампании войны бывший военный министр и впоследствии главнокомандующий принял в основание возможность "сбросить японцев в море", даже при численном превосходстве с их стороны…
В своих "записках" [41] Куропаткин признает, что "мы не оценили материальных и особенно духовных сил Японии и отнеслись к борьбе с нею недостаточно серьезно". Куропаткин обвинял в этом "проглядении" ему неподчиненный долгое время Главный штаб…
В апреле 1905 года опомнился также и генерал-квартирмейстер штаба главнокомандующего. Он написал длинный доклад главнокомандующему о необходимости разведки. В этом докладе он, между прочим, говорил, что "одной из важных причин наших неудач в столкновении с японцами является неуверенность в своих силах, даже в своем численном превосходстве. Неуверенность эта происходит, отчасти, от малой осведомленности войск о данных, добытых уже разведкой…"
41
См. Ген. Куропаткин - Записки о русско-японской войне. Итоги войны. Изд. 2-ое. Берлин, 1911 г.
Это показывает, что даже те жиденькие сведения, которые имелись в русских штабах, не были известны соответствующим войсковым начальникам.
Часть III. Русская агентурная разведка с 1906 г. по 1914 год
Глава первая. Планы реорганизации агентурной разведки
Приказ о новой организации центрального органа разведки. — Критика прежней организации разведки — доклады Никольского, Михельсона и др. — Попытка министерства иностранных дел забрать агентурную разведку в Азии в свои руки. — Сведения о постановке агентурной разведки в иностранных государствах — доклад военного атташе в Турции полк. Хольмсена. —
В начале 1906 г., в результате работ разных компаний и совещаний по реорганизации управления армий, был издан приказ по военному ведомству с опубликованием новых штатов разных военных учреждений, в том числе и вновь созданного Генерального штаба. К последнему перешли также и разведывательные функции.
Согласно приказа по военному ведомству от 22/IV 1906 года за № 252, было создано 5-ое делопроизводство части 1-го обер-квартирмейстера, в которое перешли оперативные-добывающие функции разведки. Личный состав этого делопроизводства должен был состоять из 5-ти штатных делопроизводителей — полковников или подполковников Генштаба и 6-ти их помощников в тех же чинах.
Обработка добытых этим делопроизводством сведений и материалов об иностранных армиях была сосредоточена в шести делопроизводствах части 2-го обер-квартирмейстера следующим образом:
Как видим, тут уже налицо разделение добывающего и обрабатывающего органов разведки, при чем бросается в глаза весьма своеобразное распределение стран между обрабатывающими делопроизводствами; так например, Турция делится между двумя делопроизводствами. По каким соображениям был установлен такой порядок, нам неизвестно.
Новый орган разведки взялся за дело весьма горячо и энергично еще до официального объявления штатов и положения о 5-м делопроизводстве. Почти весь старый личный состав был отстранен от дела и заменен новым. Деятельность прежнего аппарата разведки подверглась всесторонней критике, в которой участвовали даже те лица, кои до того стояли к разведке очень близко и имели на ее деятельность известное влияние.
Мы вкратце остановимся на более ценных критических замечаниях, ибо они дают возможность заглянуть в закулисную сторону русской агентурной разведки.
Капитан Никольский, на которого мы уже выше ссылались, написал "Краткий очерк положения нашей негласной военной агентуры в настоящее время и желательные общие условия ее правильной организации". В этом очерке он, между прочим, указывал, что русская агентурная разведка военных сил и средств иностранных государств, не имея никакой определенной программы, "представляется совершенно случайной и всегда получает не то, что надо, а лишь то, что доставляет слепой случай".
Причину такого положения автор "очерка" видел, главным образом, в отсутствии организации службы разведки. Он сам признавал, что почти полная неосведомленность русской разведки о состоянии вооруженных сил Японии показывала, насколько мало в действительности Россия знала о своих соседях.
Хотя Никольский и допускал, что сведения, имеющиеся об европейских государствах должны быть несравненно полнее, но, судя по тому, что они в большинстве случаев добывались лишь случайно, без определенной системы и притом устаревшими, — он предполагал, что эти сведения были далеко неудовлетворительными и не могли представить истинной картины о силах соседей.
По мнению Никольского, "в настоящее время (т. е. к концу 1905 г.) сравнительно сносно поставлена разведка лишь на Ближнем Востоке [42] , где мы имеем под видом консулов, ряд негласных военных агентов в Эрзеруме, Ване, Хаме и в Персии. В Европейских государствах негласная разведка, главным образом, производится военными агентами, официальными представителями нашей армии. В силу официального положения, военным агентам крайне неудобно вести негласную разведку на широких началах и каждый из них постоянно рискует в случае обнаружения его разведывательной деятельности отчислением от должности".
42
Дальше мы увидим, что мнение Никольского не соответствовало действительности.