Агентурная разведка. Книга вторая. Германская агентурная разведка до и во время войны 1914-1918 гг.
Шрифт:
Характеризуя русские придворные сферы, Милюков той же комиссии сообщил еще следующее:
"…Что меня еще укрепило в мыслях, что есть что-то таинственное в способе сношений с германцами — это прошлое Манасевича-Мануйлова, о котором мне сообщил Извольский. Это было во время бытности Извольского министром иностранных дел. К нему явился Пурталес (германский посол в России), очень смущенный, и заявил, что он попал в неприятную ситуацию… О которой Извольский знал раньше, именно о попытке подкупа одного из сотрудников "Нового Времени". При этом указывалась довольно солидная цифра, кажется, 800.000, которая была дана в распоряжение Пурталеса для этого подкупа. Посредником при этой операции взялся быть Манасевич, который сделал это предложение, как мне говорили, Пиленко, который резко
Министра внутренних дел Протопопова " обрабатывал" некий "спирит" Перен , сумевший внушить Протопопову такое безграничное доверие, что последний хлопотал о разрешении ему въезда в Россию, в то время, как контрразведке было известно, что он сотрудник германской агентурной службы.
В конце 1914 г. контрразведка совершенно случайно напала на след германского агента полковника русской службы Штауфа , Артура Гуговича, занимавшего должность начальника шорного отделения дворцовых конюшен. Когда Штауф почувствовал, что его тайная деятельность раскрывается, или, вернее, близка к раскрытию, он притворился больным и лег в немецкий лазарет (в Петрограде), где и был отравлен таинственным образом, вероятно самими же германскими агентами, боявшимися с его стороны разглашения тайны.
Но исключена также возможность, что Александра Федоровна Романова непосредственно оказывала ценные услуги германской разведке. По крайней мере, тот же Милюков заявил комиссии временного правительства следующие данные о ее сношениях с немцами:
"…Я разумею, конечно, личное влияние Александры Федоровны. Но знаю, что говорится о ее сношениях, допустим, что они были личного характера, это возможно, но что они были — это несомненно. Были лица, которые приезжали регулярно, говорилось, что это поездки за лекарствами, вероятно, были личные сношения с родственниками, были предлоги, были протекции, которые оказывались раненым и даже убитым на счет похорон их, была общая атмосфера сочувствия Германии… Я знал фамилию лица, которое ездило регулярно за границу за лекарствами… Был ряд маленьких случаев, которые показывают, что были симпатии, сочувствие и непосредственный контакт…"
Быть может, что со временем мы услышим более достоверные данные об этом "непосредственном контакте" и регулярных поездках за "лекарствами"…
Весьма деятельно "работали" в пользу немцев также всевозможные официальные и полуофициальные датские представители вокруг русских центральных военных учреждений. Была раскрыта шпионская деятельность двух датских телеграфных чиновников. Они были высланы из России, но это их не удовлетворило, и они, пользуясь связями датского двора с русским, попытались себя реабилитировать. Попытка, однако, успехом не увенчалась.
Но дело не в этих двух датских телеграфных чиновниках, случайно попавшихся. За их спиной германская разведка имела колоссальных размеров предприятие, дававшее ей неоценимой важности документы и обеспечивавшее быструю телеграфную связь с резидентурами.
Дело в том, что с момента возникновения империалистической войны, Россия поддерживала связь со своими союзниками и нейтральными странами посредством телеграфа датской концессионной фирмы "Большое Северное телеграфное общество" ("Датский Кабель") в Петербурге. Линия связи этого общества проходила через следующие пункты: на запад — Петербург — Ньюстадт — Стокгольм — Фредериция — Ньюкестль; на восток — Петербург — Иркутск — Владивосток — Нагасаки — Шанхай, Иркутск — Кяхта — Пекин. С осени 1914 года была проложена вторая, русская правительственная линия, соединявшая Петербург с гор. Александровском (Мурманск) воздушной телеграфной линией, а дальше — телеграфными кабелями вдоль берега Кольского залива по Мурманскому берегу до норвежской границы и далее подводными кабелями до г. Питерхед на английском побережье.
Датский Кабель, как принадлежавший иностранной фирме, обсаживался почти исключительно иностранными подданными (датчанами). На это обстоятельство было обращено
Настояния председателя петроградской военно-цензурной комиссии ген. Адабаша о замене датских чиновников, обслуживавших Датский Кабель на русской территории, русскими — успехом не увенчались.
Тогда ген. Адабаш, по собственному почину и под своей личной ответственностью, осуществил 14 июня 1916 года удаление с Датского Кабеля иностранных подданных и замену их русскими служащими. Вслед за этим, 18 июня 1916 г., русскими служащими было обнаружено "случайное" соединение германской телеграфной сети с аппаратами датской кабельной станции, и при отчетливой работе аппаратов было принято 14 телеграмм (в том числе и шифрованные) из Берлина и Штетина.
Таким образом, русскими служащими с полной очевидностью, уже на третий день работы была фактически доказана возможность по техническим условиям устройства кабелей и воздушных линий "ДК" непосредственных телеграфных сношений России с Германией и возможность перехвата всех депеш, передававшихся по ДК.
Лучшие русские механики, однако, не могли дать технического объяснения подобному соединению. Из сношения ген. Адабаша (от 20/VI 1916 года за № 3990) на имя начальника штаба Петроградского военного округа следует, что ДК обслуживался сложными аппаратами системы Уитстона, переделанными и усовершенствованными датчанами до неузнаваемости и малоизвестными русским техникам. В своем сношении ген. Адабаш не исключал возможности заранее обдуманных способов для соединения Петрограда с Берлином при помощи неисследованных еще манипуляций с приборами и проводами по условным сигналам.
После этих печальных событий, ставших известными только к концу второго года войны, русское правительство распорядилось передавать все особой государственной и военной важности телеграммы через кабель Петроград — Александровск — Питерхед.
Разумеется, смена обслуживавшего персонала не осталась тайной для Германии. Вскоре после этого стала наблюдаться хроническая порча воздушных линий ДК, проходивших через нейтральные страны, и воздушных линий Петроград — Александровск и, наконец, 15 сентября 1916 года сгорела кабельная станция в Александровске, являвшаяся начальным пунктом единственного непосредственного телеграфного сообщения России с Англией по русско-английскому кабелю. Причины пожара установлены не были, однако, не трудно догадаться, в чем тут было дело, и чьих рук была эта работа. Таким образом, в столь серьезный период войны, Россия оказалась лишенной важнейшего в стратегическом отношении телеграфного сообщения со своими союзниками.
Кабельная станция в Александровске, при энергичном содействии англичан, была восстановлена только в ноябре месяце 1916 г.
Необходимо также отметить, что до момента установления факта телеграфной связи Петрограда с Германией и, наоборот, ДК не подвергался порче со стороны германской разведки, хотя это и возможно было сделать, а наоборот, зачастую, при случайных порчах, кабель негласно исправлялся немцами.
Очевидно, германская разведка еще в мирное время вошла в контакт с "Большим Северным телеграфным обществом", прекрасно учитывая те выгоды, которые могло дать такого рода бесконтрольное пользование этой важной телеграфной линией, особенно, если иметь возможность разбираться в шифрах своих противников. С другой стороны, для поддержания сношений со своими резидентурами такая связь являлась самой идеальной.