Агентурная сеть
Шрифт:
Я уж совсем было подумал, что он разомлел от протокольных любезностей, как вдруг он сделал неожиданный и, что меня поразило более всего, совершенно точный вывод из всего увиденного и услышанного на сессии.
Резюмируя сказанное, следует признать, что дела наши на африканском континенте идут неважно. И отдача от тех кредитов, которые мы на весьма льготных условиях предоставили многим странам, значительно меньше той, на которую мы могли бы рассчитывать. Не говоря уже о том, что многие лидеры просто вводят нас в заблуждение по поводу своей политической ориентации, стремятся
Он сделал небольшую паузу и обвел собравшихся внимательным взглядом.
— Отсюда напрашивается сакраментальный вопрос: что же нам делать дальше, как добиться укрепления наших позиций?
Я сидел рядом с Гаманцом, прямо перед заместителем министра. Задав свой, как он выразился, сакраментальный вопрос, глава делегации почему-то посмотрел сначала на резидента ГРУ, потом на меня, и на мне задержался. Я расценил это как желание услышать ответ именно от меня и, словно школьник под взглядом старого учителя, не смог промолчать.
— Я полагаю, что нам надо или продолжать делать то, что мы делали на протяжении последних десятилетий, то есть бросать миллионы в эту бездонную бочку и при этом не сетовать на свою злосчастную судьбу, или кардинально пересмотреть нашу внешнеполитическую доктрину в той ее части, которая касается развивающихся стран. Другого выхода у нас просто нет!
В конференц-зале наступила мертвая тишина.
Я никогда не забуду взгляд, которым после этих слов одарил меня заместитель министра. Видимо, в этот момент он вспомнил решения, принятые на недавнем съезде партии, где вновь, как и на всех предыдущих съездах, была отмечена исключительная роль развивающихся стран как третьей составляющей силы мирового революционного процесса, и в который уже раз подтверждена твердая решимость всего советского народа снять с себя последние штаны, лишь бы помочь африканским и прочим соратникам по борьбе с мировым империализмом.
По его глазам я понял, что он и сам отлично понимает, на что мы обрекли себя, приняв эти и другие подобные решения, и его не столько удивляет черная неблагодарность африканцев, сколько наша собственная глупость.
Но как он мог не то что пересматривать, но даже чисто гипотетически обсуждать возможность пересмотра (тем более кардинального!) нашей внешнеполитической доктрины, если она была утверждена съездом партии?! А потому заместитель министра вздохнул и, сославшись на то, что пора собираться в дорогу, закрыл совещание.
В аэропорту, как и всегда во время рейсов Аэрофлота, была невообразимая суета. И все же я улучил момент, чтобы подойти к Усалеву и перекинуться с ним парой слов.
— Вот видишь, Миша, — грустно сказал Усалев, — не оправдал я твои ожидания.
— О чем ты говоришь, Саша? — как мог, постарался я успокоить своего друга. — Какие к тебе могут быть претензии? Ты сделал все, что мог. Видимо, что-то мы не учли.
— Ты знаешь, эту ночь я почти не спал. Все думал, как повлиять на этого француза. И вот что надумал…
В этот момент его довольно бесцеремонно толкнул багажной тележкой кто-то из советских
— Ты говорил, что у вас есть возможность доводить до местной контрразведки кое-какую нужную вам информацию из бюро АПН?
— Да, — коротко ответил я, по привычке не раскрывая перед коллегой, что нам удалось перевербовать Акуфу.
— Тогда попробуй изготовить на фирменном бланке циркулярное письмо, якобы поступившее из Москвы, и через какое-то время подсунуть его в контрразведку.
— Так-так, — сразу оживился я, почувствовав, что Усалев не зря провел бессонную ночь. — И какого содержания должно быть это письмо?
— В нем должно быть указано, что к выходу в свет готовится книга Александра Усалева о деятельности советской разведывательной сети во Франции в предвоенные и военные годы, дана ее краткая аннотация, соответствующая тому, о чем я рассказал французу, но, естественно, без упоминания об его отце, и высказана просьба изучить возможность ее распространения в стране через местную книготорговую сеть. Ни один человек в контрразведке не догадается, что за этим кроется, а вот француз сразу поймет, что мы не блефуем!
— Ты гений, Саша! — вполне искренне сказал я, представив, как Акуфа передает этот документ в специальную секцию «Руссо», как он попадает затем на глаза Сервэну, и тот окончательно убеждается, что книга, содержащая взрывоопасную информацию о прошлом его отца, действительно готовится к изданию, и если он будет полным идиотом и уже в ближайшее время не предпримет каких-то практических шагов, то через несколько месяцев будет поздно и ему придется расхлебывать последствия собственной нерасторопности. — Завтра же переговорю по этому вопросу с Лавреновым!
Объявили посадку на рейс Аэрофлота, и сгрудившиеся у регистрационной стойки советские граждане дружно загалдели.
Я пожал руку Усалеву, и он пошел на пограничный контроль. Только я попрощался с другими членами делегации и собрался отойти, как меня окликнул женский голос:
— Михаил Иванович, можете уделить мне одну минуту?
Я оглянулся. Рядом со мной стояла директриса посольской школы.
— Слушаю вас, Елена Валентиновна, — сухо сказал я, удивленный тем, что после всего содеянного у нее хватило смелости со мной заговорить.
— Не держите на меня зла, Михаил Иванович, — просительным тоном сказала Ковалева и прикоснулась к моей руке. — И если можете, простите меня за причиненные вам неприятности.
Я слушал ее извинения и старался понять, чем они вызваны: искренним раскаянием и желанием загладить свою вину или опасениями, что я буду ей мстить?
Мстить я ей не собирался, придерживаясь твердого правила никогда не воевать с женщинами. К тому же со слов Гладышева я знал, что ее объяснительная записка с признанием в клевете вместе с нелестной характеристикой была уже отправлена в ЦК, откуда она должна была поступить в Министерство просвещения, так что мстить ей не было никакой необходимости. И без того все, что полагается в таких случаях, будет сделано ретивыми чиновниками!