Агхора III. Закон кармы
Шрифт:
– Та же история повторилась днём, но с женщиной средних лет. Он не послушал и её. А вечером к нему пришла совсем молоденькая девушка - обрати внимание, как с каждым появлением Она становилась всё моложе и моложе, - и сказала: «Великий Мудрец, если ты не прекратишь позорить Шакти, тебя ожидают большие неприятности». Её он тоже не послушался, и тут его внезапно прохватил мощный понос, который не прекращался до тех пор, пока он не вышел из своего умственного тупика. Что было делать Ма? Она призывала его измениться, но когда он в третий раз отказался, она поняла, что только хорошая кармическая чистка сможет сдвинуть его с места. Лишь проглотив все горькие пилюли, которые прописала ему Ма, Шанкарачарья наконец усвоил урок. И теперь Шри Чакре, величайшей янтре Шакти, поклоняются во всех
– Но на этом Бог ещё не закончил с ним! Теперь настала очередь Шивы. Однажды Шанкарачарья мылся в Ганге в Варанаси, в родном городе Шивы, как вдруг Шива принял облик чандалы («тот, кто ест собачье мясо», низший из низших) и плеснул на Шанкарачарью водой. А надо сказать, что брахманы терпеть не могут, когда к ним прикасается внекастовый или что-либо, чего касался внекастовый. «Эй, чандала!
– угрожающе закричал Шанкарачарья.
– Смотри, куда льёшь!» Чандала ответил: «Махарадж, а что мне смотреть? Ты сам учишь, что мир и всё, что в нём находится, нереально, в том числе и наши физические тела. Стало быть, прикосновение воды к твоей плоти также нереально». Шанкара остолбенел от такого ответа, но потом он пришёл в себя и сказал: «Я имел в виду не твоё тело, а твои самскары». На это чандала ответил: «Если мои самскары связаны с моим телом, как они могут быть более реальны, чем оно? И кроме того, разве мы не купаемся в Ганге, чьи воды смывают все грехи? Если это так, то его воды должны уничтожить мои дурные самскары при первом же прикосновении». Тут только Шанкарачарья понял, с Кем имеет дело, и повалился к ногам чандалы. Так Шива преподал ему ещё один хороший урок. Шанкарачарья всё ещё проводил различие между чистотой и нечистотой, и Шива показал ему, что истинная чистота внутри.
– Надо полагать, что это одна из причин, почему он пьёт яд?
– Да. Шива пьёт яд, но не даёт яду пройти дальше гортани. Поэтому он всегда контролирует воздействие яда. Шиву называют Нилакашпха (« Синее Горло») за то, что его горло окрасилось в синий цвет из-за выпитого им яда. Ты знаешь название яда, который он выпил во время сбивания Молочного Океана?
– Халахала.
– Слово это состоит из двух: хала и ахала.
– Что значит: «трясучий» и «нетрясучий».
– Верно. Махакала убивает тебя тряской - стряхивая с Кундалини самоотождествление с телом и умом. Если бы ты мог переносить эту тряску в любых обстоятельствах, ты бы не умирал никогда. Агхори принимают интоксиканты, чтобы научиться переносить эту тряску. Галлюцинируя или иным образом теряя власть над собой при приёме интоксиканта, знай, что интоксикант «трясёт» тебя. Твоей мантрой должна стать хална нахи («никогда не поддавайся тряске»).
– Лучший способ избежать тряски - это следовать пути бхакти. Шанкарачарья же был джнани. Кое-что он знал, но забывал, что лишь Бог знает всё. Не лучше ли предать себя Богу и предоставить Ему заботу обо всём? Когда Мирабай получила от мужа яд, она первым делом предложила его своему возлюбленному Кришне, и Он превратил яд в нектар. Вот так и надо жить. И гак жил Баба Чандал Дас.
– Баба Чандал Дас? «Слуга пожирателя псов»?
– Да. Он был великим поклонником Шивы в Его образе чандалы. Хуже пожирателя псов и быть никого не может. Куда бы ни приходил этот святой, он кричал Шиве: «Баба Чандал Дас! Моя бхакти - твоя шакти, твоё вдохновение - моё прозрение! Так делается моя работа! Баба Чандал Дас!!!
– Да, Баба Чандал Дас воистину был святым! Но Шанкарачарья не был Баба Чандал Дасом и знал он совсем немного - ничтожно мало по сравнению с тем, чему мог научить его Шива в виде чандалы. Главным заблуждением Шанкарачарьи были хождения по Индии ради победоносных споров.
– Почему?
– Он учил: Брахман cam, джаган митхья, Абсолютное истинно, Относительное ложно. Но если Относительное ложно, то, пребывая в Относительном и ведя споры, ты просто одной ложью разбиваешь другую. А какой в этом смысл? Более того, если, по его же словам, существует лишь одна Реальность, частью которой является каждый, то тогда вообще не понятно, кто с кем дискутирует? Может ли Одно спорить Само с
– Это понятно. Но ведь Шанкарачарья сочинил ряд превосходных гимнов, как, например, «Саундарья Лахари» или «Бхаджа Говиндам».
– Да, писал он прекрасно, и я ценю его работы. Но осознавал ли он ответственность за то, что пишет? Вот всего один пример. Он пишет: «Иногда родятся плохие сыновья, но плохих матерей не бывает». С эзотерической точки зрения это вполне справедливо. Переставь слоги в слове «атма» (душа) и ты получишь «мата» (мать). Душа, или атма, никогда не покидает тело, покуда оно живо, а точнее - тело живо, пока в нём пребывает душа. Поэтому Атма - хорошая мать. А тело - её сын, и сын всегда плохой, потому что постоянно впутывается в самсару. Но каких бы зол и глупостей ни творил сын, Душа не покидает Своё чадо. Только биологическая мать может быть плохой матерью. Женщина, которая не осознаёт Ма внутри себя, - плохая мать. Так что в житейском смысле Шанкарачарья ошибался, говоря, что не бывает плохих матерей. В Кали-юге плохих матерей полно, хотя плохих сыновей ещё больше.
– Я не совсем понимаю-
– Я хочу сказать: сочинитель этого стиха сам был плохим сыном. Шанкарачарья ещё мальчишкой хотел убежать из дома и принять обет саньясы, отречения от мира. Мать, естественно, не разрешала ему уйти и слоняться по миру. Каждая настоящая мать чувствует себя защитницей своего ребёнка, и мать Шанкарачарьи не была исключением.
– Но Шанкарачарья твёрдо решил убежать. Он был послан в мир с особой целью - установить законы саньясы, и он от рождения получил некоторые сиддхи, необходимые для выполнения его миссии. Ими он и решил воспользоваться, чтобы перехитрить свою мать. Однажды, когда они вместе спустились к реке, Шанкарачарья создал иллюзию крокодила, который схватил его за ногу и стал тянуть в воду. Крокодилы действительно очень свирепые животные. Шанкарачарья закричал что было духу: «Ма! Ма! Спаси меня! Позволь мне стать саньяси, и тогда я свободен!» Можешь себе представить ужас матери! Словно нож приставили к её груди и медленно вонзали в сердце. У неё не было другого выхода, как дать ему разрешение, а ему только того и надо было.
– Он обманул её- Это очень напоминает историю Юдхиштхиры и его гуру. Но как же он должен был поступить? Ведь он был обязан уйти и выполнить свою миссию, не так ли?
– Но разве нужно было обманывать собственную мать, чтобы достичь цели? Он мог бы склонить её к согласию и по-другому. Но он решил действовать силой, ускорить события и всё сделать по-своему. Этот поступок стал его личной кармой. А теперь смотри, что из этой личной кармы получилось! Его последователи стали ему подражать, и из них уже вышли и доныне выходят плохие сыновья, трусы. Они боятся принять мир таким, каков он есть, и занавешиваются от него своими шафрановыми плащами. И какую же пользу принесли Шанкарачарье сиддхи? Они помогли ему в краткосрочной перспективе, но в долгосрочной - опорочили дело его жизни. А в этом и состоит разница между джнани и виджнани. Пусть это послужит тебе уроком: использование сиддхи без соблюдения строжайших мер предосторожности может иметь такие последствия, которые растянутся на сотни и даже тысячи лет.
Когда стало темнеть, в дверях появился Харшбхай, и на этом беседа прекратилась. Слушая, как этот «духовный ребёнок» излагал Вималананде планы замужества дочери, я невольно думал о предостережёнии, сделанном мне Вималанандой. Свои сиддхи он использовал крайне осторожно и осмотрительно, мало-помалу высвобождая себя из рнанубандхан с такими людьми, как Харшбхай. Стараясь, с одной стороны, не свернуть себе шею, а с другой - не создавать новых карм по мере избавления от старых, Вималананда жил с той непринуждённостью и с той joie de vie [12], которые странным образом соседствуют с никогда не угасающей мыслью о неизбежности рокового конца. Любовь к нему Беспредельного была той благодатной почвой, на которой процветала его любовь к нам, обречённым и ограниченным, и чем настойчивее я пытался измерить глубину этой любви, тем меньше оставалось у меня надежды когда-нибудь достичь дна.