Агитбригада 3

Фонд А.

— Тогда спокойной ночи! — сказал я и зло сплюнув, пошел обратно.

Да, я что-то до того устал и вымотался, что бегать по ночному городу и играть в догонялки с дедком, с Ириной, с неизвестными похитителями ножа, с Кларой и со всеми остальными совершенно не хотелось. Пойду лучше высплюсь, а потом всё остальное.

Что-то на меня такое безразличие нашло, что я, недослушав, что там лепетал дедок, развернулся и пошел обратно.

Но стоило только войти в свою комнату, как появился дедок.

— А ну пшёл вон! — налетел на него Моня, но дедок только отмахнулся:

—

Не мельтеши! Ты мне всё равно ничего не сделаешь. Как и я тебе. Так что давай не мешать друг другу. Быстрее поговорим — быстрее всё выясним и разойдёмся.

— Ну давай, говори, — буркнул я, раздеваясь, — только кратко. Спать хочу. Или приходи завтра.

— Так спрашивай, — развёл руками дедок.

— Хорошо, — кивнул я и задал первый вопрос, — так что там с тем висельником не так было.

— Да понимаешь ли, тут такое дело. Был у нас в Хряпове истопник Тарелкин. Хороший, кстати, истопник. Член в Партию. Активист. И тут вдруг в один прекрасный день, как говорится, нежданно и нагадано пришел домой после профсоюзного собрания и повесился.

— Так, может, его на собрании пропесочили? — предположил я, — Ему стыдно стало, вот и повесился.

— Там на собрании обсуждали революционные протесты против Кармоны.

— Что за карманы? — влез некстати Моня.

— Не карманы, а Кармоны, — покачал головой дедок, — темнота ты бескультурная. А ещё одноглазый. Кармона — это военный диктатор в Португалии. Генерал, между прочим.

— Давай ближе к теме, — поморщился я и сделал замечание Моне, — Моня, ещё раз влезешь не по делу — будешь сидеть в кукле.

— У тебя нет куклы, — хмыкнул Моня.

— Зато кукла есть у Мими, — теперь уже хмыкнул я, — и она тебя качать постоянно будет.

— Молчу! — сразу стал шелковым Моня, и действительно замолчал.

— Умеешь! — с уважением похвалил меня дедок. — Эк выдрессировал ты их. Как шелковые!

Моня вскинулся едко ответить, но, наткнувшись на мой предупредительный взгляд, надулся и замолчал.

— Продолжим, — подбодрил дедка я, — так что там не так с Тарелкиным?

— Ну он весь день нормальный был, весёлый даже, — начал перечислять дедок, — ничего, как говорится, не предвещало…

— Так, может, его девушка бросила.

— Тоже мимо! У него была девушка, Лёля. Красивая. Они даже заявление в ЗАГС подали.

— Может, поругались?

— Тоже нет. Лёля очень его любила и очень хотела замуж, — опроверг моё предположение дедок.

— И, кроме того, на лбу у него выцарапан такой знак.

— А он не мог сам себе выцарапать и потом повеситься? — задумался я.

— Доктор сказал, что выцарапано было уже после того, как он умер.

— Мда, дела, — покачал головой я, — а не нашли, кто это сделал?

— Нет. Да и кто там искать будет?!

— Понятно, — кивнул я, хоть и было ни черта не понятно, — а с Ириной этой что у вас не так?

— Гнилушка она, — сказал дедок и при этом воровато оглянулся, не слышит ли кто.

— Что такое гнилушка? — спросил я.

— Бесиха она, — почти неслышно сказал дедок и торопливо добавил, —

так что, упокоишь теперь?

— Ещё пару вопросов, — не стал уступать я.

— Ну давай, — вздохнул дедок.

— Кто на меня напал в ангаре.

— Это из шайки Рыжего, — сказал дедок, — они обычно ошиваются на рынке.

— Кто их послал? И зачем?

Ну ясно кто! — округлял глаза дедок, — Рыжий. А зачем — не знаю. Сам у него спроси.

— Это Ирина меня сдала?

— Не знаю, — развёл руками дедок, — может, и она. Кстати, она когда-то была полюбовницей Рыжего. А потом он её прогнал. У него молодая маруха появилась.

— Хм, странно, — задумался я.

— Всё! Я больше ничего не знаю! Упокаивай! Ты обещал!

Ничего не оставалось, как прочитать слова заклинания, и, через миг, вредноватый дедок исчез, развеялся.

— Всё, можешь отмереть, — разрешил я надутому Моне. — Я ложусь спать, а ты следи. Чуть что — буди меня.

— Хорошо, — буркнул Моня, — а всё-таки старый хрыч тебя надул.

— Почему это?

— Мне кажется, что он здесь всё знал. Просто не хотел рассказывать.

— Ну пусть это будет уже на его совести, — зевнул я и продолжил раздеваться. — Завтра трудный день. Так что хоть высплюсь.

— Интересно, Клара с Ириной подрались? — поддел меня Моня из вредности.

Но в теле пацана был взрослый человек, так что на меня глупые подколки не подействовали:

— Хорошо бы Ирина Кларе накостыляла, — вздохнул я, почти проваливаясь в сон, — меньше будет бегать за Зубатовым и фантазии свои пытаться воплотить в жизнь.

— Эх, не жалеешь ты девушек, Генка… — хихикнул Моня, но я его уже не слышал. Провалился в царство Морфея.

Но долго поспать мне не дали. Не суждено, видимо, было мне и сегодня ночью поспать. Скрипнула дверь и сон ушел из моих глаз. Я скосил взгляд — в квартиру вошла Мими.

Причём скрипнула запертая на засов дверь! Я поднял голову от подушки и невольно охнул: платье на ней было порвано, волосы распатланы.

И неизменной куклы тоже не было.

Глава 6

— Ипическая сила! — потрясённо выпалил Моня, рассматривая одним глазом открывшуюся картину.

А обалдеть от чего было: в отдельном кабинете провинциального ресторана, который и рестораном называть можно было лишь с большой натяжкой, прямо на полу лежали три трупа: Ирины, Зубатова и незнакомого мне официанта. Горло Ирины было перерезано, точнее создавалось такое впечатление, что оттуда зверски вырвали большой кусок вместе с гортанью. Официант выглядел чуть получше — ему просто проломили голову бутылкой шампанского и сейчас под ним натекла огромная лужа крови пополам с комочками мозговой субстанции (никогда бы не подумал, что у официантов может быть столько мозгов). А вот Зубатов, как ни странно, был абсолютно цел, как огурчик. И лишь отсутствие дыхания и сердцебиения, что подтвердил случайно затесавшийся на гулянку в общем зале фельдшер, указывали, что его с нами больше нет.