Агнец
Шрифт:
— Прекрасно, — ответил я и повернулся к Филиппу: — И близко не подпускай его к деньгам.
С площади мы направились к Масличной горе, но тут нас окликнули из канавы Авель и Настыль — два пожилых слепца, что помогли мне тогда с Мэггиной стеной. (Я выяснил, как их зовут, исправив их небольшую тендерную ошибку.)
— Помилуй нас, Сын Давидов!
Джош натянул поводья своего верблюда.
— Вы меня почему так назвали?
— Но ты ведь Джошуа из Назарета — тот юный проповедник, что учился у Иоанна?
— Он
— Мы слыхали, Господь назвал тебя своим сыном и сказал, что очень тобой доволен.
— Сами слыхали?
— Ну да. Недель пять-шесть тому. Прямо из неба.
— Черт, что ж такое — все слышали, кроме меня?
— Смилуйся над нами, Джошуа, — проныл один слепец.
— Ага, смилуйся, — подхватил другой.
И тогда Джош слез с верблюда, возложил длани свои на глаза обоих слепцов и произнес:
— Вы имеете веру в Господа, и вы слыхали — как, со всей очевидностью, слыхали в Иудее все, — что я — сын его и он мною очень доволен.
И отнял он ладони свои от их лиц, и старики за-озирались.
— Скажи мне, что ты видишь, — попросил Джошуа. Старичье озиралось и помалкивало.
— Так скажите же мне, что вы видите. Слепцы посмотрели друг на друга.
— Что-то не так? — спросил Джош. — Видеть-то вы можете, правда?
— Ну, в общем, да, — ответил Авель. — Я просто думал, будет больше цвета.
— Ага, — подтвердил Настыль. — А то все как-то тускло.
Я вмешался:
— Вы находитесь на краю Иудейской пустыни, в одном из самых безжизненных, запущенных и враждебных человеку мест на земле. Какого рожна вы хотели?
— Да не знаю, — пожал плечами Настыль. — Поярче бы.
— Ага, поярче, — сказал Авель. — Это какой цвет?
— Это бурый.
— А вон тот?
— Это будет тоже — бурый.
— А вон там? Во-он тот?
— Бурый.
— Ты уверен, что не сиреневый?
— Ну. Бурый. — А…
— Бурый, — сказал я.
Два бывших слепца пожали плечами и отвалили, что-то бормоча друг другу.
— Отличное исцеление, — сказал Нафанаил.
— Вот я, например, никогда не видел исцеления лучше, — сказал Филипп. — Но с другой стороны, я тут новенький.
Джошуа тронул верблюда с места, покачивая головой.
Вскоре мы пришли в Кану — голодные и без денег. Пир совсем не помешал бы — по крайней мере, большинству из нас. Джошуа про пир был не в курсе. Свадьбу устраивали во дворе очень большого дома. Мы слышали бой барабанов, вопли певцов, из ворот полз аромат пряной жарехи. Большая была свадьба — снаружи даже околачивались детишки, предложившие поухаживать за нашими верблюдами. Кучерявые жилистые человечки лет десяти; они напомнили мне дурные версии нас с Джошем в детстве.
— Похоже, у них тут свадьба, — заметил Джошуа.
— Запарковать вашего верблюда, господин? —
— В самом деле свадьба, — подтвердил Варфоломей. — А я думал, мы идем Мэгги помогать.
— Верблюда паркуем, господин? — спросил другой пацанчик, дергая моего зверя за повод.
Джошуа посмотрел на меня:
— Где Мэгги? Ты же сказал, она больна.
— Мэгги на свадьбе, — сказал я, отбирая поводья у пацанчика.
— Ты же сказал, она умирает.
— Мы все умираем, разве нет? Ну то есть, если вдуматься. — И я ухмыльнулся.
— Здесь парковать верблюдов нельзя, господин.
— Слушай, пацан, у меня нет денег тебе на чай. Ступай прочь. — Терпеть не могу, когда мой верблюд попадает в руки таких вот парковочных парнишек.
Меня это нервирует. Никак не могу избавиться от мысли, что больше никогда не увижу свой корабль пустыни или он вернется ко мне без зуба или с выткнутым глазом.
— Так на самом деле Мэгги не умирает?
— Здоро'во, парни, — сказала Мэгги, выходя из ворот.
— Мэгги. — Джошуа в изумлении даже вскинул руки. Но так сосредоточенно на нее уставился, что забыл держаться и мигом слетел с верблюда. Наземь он рухнул лицом вниз, со стуком и хрипом. Я тоже соскочил, собаки Варфа загавкали, Мэгги подбежала к Джошу, перевернула его и, пока он пытался очухаться, прижала голову к своей груди. Филипп и Нафанаил тем временем приветливо махали свадебным гостям, высунувшимся из ворот посмотреть, что за шум на улице. Не успел я и глазом моргнуть, как пацанчики запрыгнули на наших верблюдов и галопом ускакали куда-то за угол — в Землю Нод, Южную Дакоту или другой какой край неизвестного географического местонахождения.
— Мэгги, — сказал Джошуа. — Ты не больна.
— Это как посмотреть, — ответила она. — Если можешь возложить на меня руки, то больна.
Джошуа улыбнулся и покраснел.
— Я скучал по тебе.
— Я тоже. — Мэгги поцеловала его в губы.
Она прижимала его к себе так долго, что я поежился, а остальные ученики принялись топтаться, откашливаться и вполголоса бормотать: «Сняли бы себе комнату, что ли».
Потом Мэгги встала и помогла подняться Джошу.
— Заходите, парни, — сказала она. — С собаками нельзя, — повернулась она к Варфу.
Громила киник пожал плечами и уселся прямо посреди улицы вместе со своими собачьими апостолами.
Я вертел головой, пытаясь определить, куда увели наших верблюдов.
— Они загонят их в какую-нибудь стену на полной скорости, а кормить и поить совершенно точно не будут.
— Кто? — спросила Мэгги.
— Эти юные парковщики верблюдов.
— Шмяк, это свадьба моего младшего брата. Он даже вино не мог себе позволить. Никаких парковщи-ков он не нанимал.
Варфоломей встал и созвал свои войска.