АГОНИЯ ПАТРИАРХАТА

Наранхо Клаудио

На начальном этапе, я полагаю, женское движение было поглощено соперничеством за мужские прерогативы, которые в неясном виде содержали «неверную оценку женщин» (термин принадлежит Кэрол Таврис [30]). Благодаря такому подходу, патриархальные стандарты оставались бесспорными при заниженной оценке функций (или качеств), связанных с женским началом. В условиях эгалитаризма, который требовал во всем единообразия, само существование половых различий оказывалось под запретом. Теперь нам известно, что нервные системы мужчины и женщины отличаются друг от друга не в меньшей степени, чем их тела. Уже при рождении женщины (с точки зрения статистики) характеризуются большей зависимостью и меньшей агрессивностью, тогда как для мужчин характерна высокая степень специализации полушарий головного мозга (более развитый у женщин coprus callosum обеспечивает

лучшую координацию полушарий). В связи с этими особенностями очень важно, чтобы женщины не были исключены из процесса принятий решений по важным для всех нас вопросам. К счастью, неофеминизм правильно оценивает различия и ориентируется на взаимодополняемость и улучшение качества общения между представителями противоположного пола (см. увлекательную книгу Деборы Таннен «Вы просто не понимаете».31 [31] Вместе с тем необходимо остерегаться абсолютизации различий. Утверждение Тотилы о том, что принципы Отца, Матери и Ребенка не зависят от пола и возраста, напоминают нам, что, независимо от своей общей соотнесенности, они могут быть по-разному связаны на индивидуальном уровне. Каждого из нас необходимо оценивать по его конкретному комплексу характерных черт. Наша задача заключается не только в выравнивании силового равновесия между полами, но и в гуманизации внутренних элементов.

Что же мы можем сделать для ускорения перехода от иерархической, патриархальной структуры сознания к гетерархальной структуре, основанной на трех принципах - отца, матери и ребенка?

5. Что мы можем сделать?

По-моему, всем нам необходимо взвесить последствия триединого видения (внутреннего и внешнего) Царства. Особо можно порекомендовать опробовать это видение в области политики, ибо в той критической ситуации, в которой мы оказались, нам надлежит спросить себя, что мы способны сделать, и тогда, возможно, наше коллективное творчество изменит ситуацию.

Обсуждая этот вопрос, я не буду задерживаться на таких широко известных проблемах, как пороки технологии, патриархальный национализм и цена разобщенности сверхпатриотических суверенных государств.

Национализм и патриотизм можно сравнивать с заблуждением эгоцентрического индивидуализма, вознесенным до коллективного уровня. Эрик Фромм определил эти явления как «вознесение своего народа выше человечества, выше принципов правды и справедливости», в котором совершенно отсутствует любящее понимание своего народа. Далее Фромм замечает: «Любовь к своей стране, которая является частью любви к человечеству, - это не любовь, а идолопоклонство». Нам, конечно же, необходима политически и экономически объединенная планета, и вовсе не обязательно быть марксистом, чтобы видеть устарелость суверенного государства. Несомненно и то, что мы движемся к установлению равновесия между полами и поколениями и, можно надеяться, придем к обществу, которое не знает стремления к выгоде. Мотивы для деятельности в таком обществе будут исходить из интуиции и любви, и жизнь в нем не будет омрачена чувством опасности, невротической алчностью, беспокойством о выживании и ложными ценностями.

И все же я не буду останавливаться на этих проблемах, ибо совершенно ясно, что даже движимая наилучшими побуждениями революция терпит неудачу, если она не опирается на внутреннее изменение человека, и общество, к которому мы стремимся, может состоять из преображенных личностей.

Начну с самого очевидного: для того, чтобы «гармонизация трех» наших внутренних элементов начала изменять общества, необходимо, чтобы процесс внутренней трансформации получил коллективную поддержку.

К счастью, на протяжении истории по крайней мере некоторые люди постигли возможность трансформации для отдельного человека, а в настоящее время происходит дальнейшее постижение и углубление этого процесса. На индивиду-

альном уровне, как мне кажется, вселяют надежду понимание его как смерти патриархального эго и возникновение сбалансированного триединства, о котором говорил нам Тотила Альберт.

В наше время, характеризуемое как время вопрошания, терапевтическая и духовная деятельность вряд ли нуждаются в пропаганде. И тем не менее очень желательно, чтобы процесс трансформации был всеми понят как наша насущная потребность, нуждающаяся в глубоком изучении и поддержке. Естественно, что мудрое правительство, чья мудрость состоит не только в знании того, что надо делать, но и в умении это сделать (то есть правительство, способное преодолеть инерцию системы), должно исходить в своей практике из признания политической важности индивидуальной трансформации.

Каким образом правительство

может его поддержать? Какую поддержку можно оказать процессу индивидуального развития, который приобретает все большее значение для совершения количественного скачка и преодоления нашего кризиса?

Движение за развитие человеческого потенциала подвергали критике за то, что оно доступно только элите (или немногочисленным счастливцам). Вообще говоря, эта критика справедлива в отношении терапевтического движения в целом, в той степени, в какой здравоохранение сосредоточило свою деятельность преимущественно на физических аспектах медицины, а в области психотерапии занято скорее симптоматикой и корректировкой, чем процессом развития, и пренебрегает иными возможностями современной медицины. Первые ростки будущего здравоохранения можно увидеть в деятельности групп развития сознания (не политических, а психологических групп), ориентированных на выполнение конкретных задач в деле улучшения психологического состояния бедноты, а также в группах, возникших в рамках феминистического движения или занятых избавлением людей от пагубных наклонностей.

В области психологии проведен ряд исследований, имеющих непосредственное отношение к проблеме нашей внутренней фрагментированности. Работа психологов стала более продуктивной и в деле реинтеграции личности. Так, уже фрейдовский подход к психологическому расколу между супер-эго, «интроектированному» из культуры, и подсознанием относится к проблеме, которой занимался Тотила: тирания мужского принципа над женским принципом. Трансакциональный анализ, развитию которого способствовали работы психологов фрейдовской школы, приступил к освоению предложенного им языка, рассматривая Фрейдовскую триаду в альтернативных терминах: родитель, ребенок и взрослый.

Вообще говоря, постфрейдовская психология дает ряд альтернативных описаний патриархальной структуры сознания. Согласно одному из таких описаний здоровая любовь к себе превратилась в самоотторжение от внутреннего тирана («top-dog», сильная собака, на языке Фрица Пер-лса) наших влечений. В более общем виде упоминается внутреннее отторжение между интрапсихическими элементами.

С точки зрения гештальт-психологии, которая косвенным образом уже упоминалась, основная проблема заключается в интегративной схватке между угнетателем и угнетенным, («top-dog», сильная собака, и «under-dog», слабая собака) ради достижения состояния, которое Перлс назвал «саморегуляцией организма».

Нет нужды учить тело дышать, оно и само знает, как это делать. Точно так же в области человеческих отношений существует множество вещей, которые вполне можно доверить природе. Уже Роджерс пришел к выводу о справедливости этой мысли не только для отдельного человека, но и для группы людей. Он пришел к выводу, что при наличии достаточного времени группа начинает функционировать в режиме саморегулирования. В таком случае патриархальная структура сознания, (которую Фрейд охарактеризовал как универсальную ситуацию) - это такая структура, в которой супер-эго говорит нам: «Я буду относится к вам благосклонно, я буду любить вас, если вы не будете делать то-то и то-то, так- то и так-то», что напоминает жизнь в полицейском государстве. Супер-эго считает нас потенциально преступными, виновными и недостойными того, чтобы доверить нам свободу. Такое состояние сознания склонно к нравоучениям. Эту мысль прекрасно выразил Лao-Цзы (говоря о добродетели глубинной спонтанности): «Когда утрачивается первоначальная гармония, возникают законы».

Утверждение о том, что ключ к нашему освобождению - как психодуховному, так и социокультурному и политическому - в нашей способности интегрировать в своей душе элементы отца, матери и ребенка, непосредственно вытекает из мысли о настоятельной необходимости сформировать некий фактор, способный синтезировать и примирить наши внутрипсихические и биосоциальные элементы. Для перехода от патриархального уклада к гетерархальному, трицентрическому укладу (на который уповал Гурджиев, создавая несколько десятилетий назад Институт гармонического развития человека) при условии наличия потребности в обществе (в котором, по словам Тотилы Альберта, отец, мать и ребенок в нашей душе и семье любят друг друга) необходимо придать особое значение самой любви, способности сказать «да» другому, а также, как подчеркивал Бубер, способности сказать «ты», признать в другом человеке личность. Для осуществления интеграции необходимо, чтобы отец, мать и ребенок могли не только общаться на разных уровнях друг с другом, но и преклонялись друг перед другом, и признавали в другом личность, обладающую своей глубинной сущностью. Здесь можно провести аналогию с даоским изображением принципов ян и инь: одна фигура белая с черной точкой, а другая - черная с белой точкой.