Агония Сталинграда. Волга течет кровью
Шрифт:
Штаб LI АК: 22.20 25 сентября 1942 г.
LI АК продолжил уничтожение сил противника на плацдарме по обеим сторонам устья Царицы – с успехом.
В частности:
Около 18.30 267-й ПП 94-й ПД взял штурмом оба оставшихся жилых района строго на юго-запад от устья Царицы, упорно защищаемые противником. Яростные контрудары противника – продолжающиеся до настоящего времени – были отбиты. 600-метровые доки еще заняты большими силами противника с восточного берега Волги. На обеих излучинах Царицы противник еще упорно держится за овраги и дома.
71-я ПД в 07.30 продолжила атаку для очистки сектора города к северу от Царицы. С тем же упорством, что и в предыдущий день, приходилось сражаться за каждую груду обломков. В нескольких особенно упорно обороняемых подвальных помещениях лишь использование огнеметов и взрывных зарядов привело к отказу от сопротивления. 25.9. дивизия взяла около 600 пленных, включая 8 комсомольцев.Линия фронта на 25.9.:
94-я ПД: ряд домов по обрыву к Волге с юго-востока от театра к юго-западу от устья Царицы – южный берег Царицы вверх к излучине Царицы к юго-востоку от железной дороги.
71-я ПД: юго-восток от моста через Царицу – парк к северо-востоку оттуда – южный край разреженной застройки к юго-востоку от района партийных зданий – водопроводная станция на Волге.Потери на 25.9.:
94-я ПД: убитых – 9 рядовых;
(без 276-го ПП) раненых – 2 оф., 3 уоф. и рядовых.Трофеев и пленных на 25.9.: 741 пленный, 17 орудий, из которых пять 12,2-см, 13 зенитных орудий, 89 пулеметов, 19 противотанковых орудий, 56 минометов, 96 противотанковых ружей, 159 автоматов, одна канонерская лодка потоплена прямым попаданием, 1 канонерская лодка
26 сентября 1942 г.
К 04.00 на передовую привезли горячий кофе. Наш шпис точно знал, что нам было нужно. Горячий кофе поднял наш дух, утихомирил голодные спазмы и сделал мир самую малость приятнее. У нас еще оставалось почти два часа до начала атаки. Несколько мыслей пришло мне в голову. Они не будут давать мне покоя ближайшие несколько часов. Последняя касалась наших солдат и нас самих. Цели просто нужно было достигнуть сегодня, потому что мы больше не выдержим напряжения. Мы должны сделать все физически возможное.
Начинался рассвет. На восточном горизонте я видел первые яркие лучи на другом берегу Волги. Ближайшие окрестности медленно становились более различимыми. Теперь я видел группу Диттнера.
– Вильман, отправляйся к унтер-офицеру Роттеру и скажи ему еще раз, что группа Диттнера атакует в 07.45 и его отделение должно начать не позже. Моментальный рывок через улицу в соседний квартал.
Вильман повторил приказ и убежал. Он вернулся через несколько минут и доложил:
– Приказ выполнен, все ясно!
Я дал Диттнеру сигнал атаковать. Рывком, стараясь избегать любого возможного шума и не выкрикивая команды, группа Диттнера перескочила улицу. Мы медленно последовали за отделением, следя за любыми признаками противника. Роттер и его люди также двигались незамеченными.
Неожиданно сам ад разверзся: слева и спереди раздались очереди тяжелых пулеметов, лихорадочный ружейный огонь и минометные разрывы. Атака захлебнулась.
Наше отделение залегло. Я не успел перейти улицу с группой управления. Мы были на другой стороне и укрылись в развалинах дома.
Тяжелые пулеметы 8-й роты нашли цели и открыли огонь. Тяжелые минометы обер-фельдфебеля Якобса тоже вступили в дело. Тем временем наши левый и правый соседи тоже вступили в контакт с противником. По звуку боя я понял, что на правом фланге дела шли успешнее. Используя огонь тяжелых пулеметов, я с группой управления двинулся в дорогу назад и, отступая через взятое вчера здание, наткнулся на группу Роттера. Дружным рывком мы вчетвером перебежали улицу, прикрывая друг друга.
Справа от нас, в сторону спуска к оврагу, где текла Царица, шла вперед 5-я рота. Примерно в 50 метрах влево между группой Роттера и 5-й ротой стояло здание трансформатора. Это была массивная трехэтажная постройка. Обнаруженный там противник был подавлен. Оттуда открывался великолепный вид.
– Роттер, прикрой нас, мы идем внутрь трансформатора!
Роттер понял мое рычание.
– Слушайте, ребята! Когда я говорю «пошли», мы бежим к тому зданию так, чтобы подметки горели!
Мы проверили снаряжение.
– Пошли!
Мы дошли до здания, окончательно сбив дыхание, и мгновенно скрылись внутри. Снаружи был слышен шум оживленного боя. Рядом взрывались гранаты.Немного передохнув, мы осмотрелись. На первом этаже стояли огромные трансформаторы. Подвала не было. Мы осторожно поднялись по лестнице на второй этаж. Здесь также было установлено разное оборудование.
Оттуда можно было смотреть вперед – на Волгу – и влево, точно вдоль последней боковой улицы, которая шла параллельно Волге. С пятиметровой высоты открывался вид на территорию противника. Наискосок влево шла большая пустая площадь. В ней было метров 200. Примерно в середине последней ее трети стоял памятник, обращенный к Волге. За ним на берегу реки стояли одноэтажные кирпичные дома. Мне не было видно, что находится за ними. Однако с этого места я видел реку, которую русские называют «народной матерью», до самого другого берега.
Яростный заградительный огонь русских шел через нас слева примерно с того же уровня, на котором мы сейчас находились. Заградительный огонь также шел от береговой дамбы в сторону 6-й роты и моего правого фланга.
Осторожно, чтобы нас не заметили, мы осмотрели все, что можно, в бинокли.
Павеллек позвал меня:
– Герр лейтенант, слева от нас русские, метров 150–200, на втором этаже!
Я посмотрел в бинокль в том направлении: он был прав. В пролом в стене было видно, как русские солдаты тащат наверх ящики с патронами. Они всего несколько секунд были в поле моего зрения. Явно там была лестница, они шли вверх и скоро будут спускаться.
Следовательно, там был отряд, способный сопротивляться, создавая немало проблем нашему левому флангу.
– Юшко, винтовку!
Я осторожно наклонился вперед, чтобы иметь обзор для стрельбы. Было время исполнить свой долг. Первым делом, успокоиться. Я аккуратно прицелился, правый указательный палец лег на спуск, цель появилась в окне, я нажал на спуск, раздался выстрел – в яблочко! Перезарядка, внимательное наблюдение.
Тем временем мои люди из группы управления не спускали глаз с площади. Теперь, когда эффект неожиданности прошел, мне будет труднее действовать. Время от времени на долю секунды я видел солдат противника в проломах стен.
Поскольку я стрелял не более одного выстрела за раз, враг мог только гадать, где я засел. Неожиданно вниз по лестнице пробежали пять или шесть солдат противника. Еще один выстрел, и еще одно попадание. Теперь не было видно никакого движения.
Откуда рванулись все эти люди?
Неожиданно объявился лейтенант Вайзе, командир взвода в 13-й роте, чтобы работать корректировщиком огня нашей артиллерии. Командир батальона приказал, чтобы он доложился мне.
Со здания трансформатора у нас была лучшая наблюдательная позиция. Оно стояло отдельно, но было на одной оси с фасадами зданий, окружающих площадь с запада.
Я согласился с Вайзе, что отсюда он сможет направлять огонь своих пушек. Вскоре первые разрывы снарядов на дамбе показали, что передовой наблюдатель дал им точные координаты, куда стрелять. Стрельба направлялась по радио. Результатов не было видно из-за мертвой зоны за речной дамбой. Обнаружив цель на нашей стороне, противник открывал прицельный пулеметный и минометный огонь. Его минометный огонь был столь же смертоносен. Он прятался где-то за дамбой и вел заградительный огонь, кладя снаряды на нашу передовую линию. Вражеская артиллерия на другом берегу Волги ничего не добавляла открывшейся перед нами картине, ее снаряды рвались где-то позади. Они явно отстреливались по позициям нашей тяжелой артиллерии.
Несмотря на весь огонь с нашей стороны, за последний час мы не продвинулись ни на метр.
Солнце теперь было почти на юго-западе; его лучи отсвечивали на струях воды в Волге. В бинокль они ослепляли.
Наш командир послал ко мне и наблюдателя от армейской артиллерии, и вскоре он радировал своей батарее распоряжение присоединиться к концерту. В промежутках между огневыми налетами мы внимательно вели наблюдение. Вдруг я увидел русского солдата, явно связного, бегущего по открытому участку с другой стороны большой площади. На нем был расстегнутая зеленая шинель, полощущаяся на бегу.
Я схватил винтовку. Со своей фланговой позиции я четко видел его маршрут. Дистанция составляла 200–250 метров. Он добежал почти до середины площади. Он, казалось, бежал точно туда, где я с частичным успехом воевал с его товарищами всего пару минут назад (или прошли уже целые часы?). Рука не дрожала, я прицелился и согнул указательный палец. Это было чистое попадание то ли в голову, то ли в сердце – сила удара сбила его с ног и бросила на землю. «Это за Гроссмана!» – сказал я про себя, но все же был рад, что этот безымянный солдат не страдал перед смертью.
Если не произойдет чуда, мы, несмотря на все наши усилия, скорее всего, останемся торчать здесь. Противник оказывал упорное сопротивление. Нам, атакующим, нужно было двигаться вперед. Противник не мог себе позволить оставить позиции. Было бы безумием пытаться при свете дня пересечь эту гигантскую площадь. Однако это означало, что мы можем сделать это только под покровом ночи. Свет заходящего на западе солнца омыл все розовым сиянием. Павеллек показал влево: «Герр лейтенант, что делает наш левый сосед?»
Я глянул влево. Наш сосед из разведбата-171 пробился вперед и зажег первую дымовую шашку. Несколько шашек неожиданно испустили облако густого дыма, целую тучу, ползущую по ветру в мой сектор и закрывающую противнику обзор. Пора!
– За мной!
Мы промчались вниз по лестнице, не думая об осторожности.
– Юшко, беги к Диттнеру! Он должен сразу же начать готовиться к выдвижению. Я пойду с группой Роттера!
Мы долго ждали этого момента. Мы были окутаны плотным туманом, за который нужно было благодарить наших товарищей слева. Мы просто должны были использовать его.
Я проорал направо и налево:
– Парни, пошли, марш, марш!
Мы рванулись вперед как можно быстрее. На бегу мы стреляли из винтовок и автоматов. Неожиданный рывок увлек с нами и некоторых соседей слева. Шум движения слышался и справа, где располагался лейтенант Фукс. Мы ничего не видели!
Под прикрытием стены дыма, постепенно рассасывающейся, но, на наше счастье, движущейся в нужную сторону, к Волге, мы дошли до края дамбы. Мы буквально бежали в неизвестность.
Русские были потрясены. Наверное, они думали, что это газ. После рукопашного боя в развалинах небольших домиков, где мы применили гранаты, мы остались хозяевами гребня дамбы.
Как я был рад, что левый сосед применил дымовые шашки. Мы были счастливы иметь хотя бы подходящие к оружию патроны, о дымовых шашках никто и не задумывался. Тот, кто додумался до этой идеи, заслуживал медали!
Теперь гребень был у нас в руках. Наш противник сидел где-то внизу, между дамбой и берегом. Теперь надо было закрепиться здесь, чтобы никто не мог неожиданно напасть.
Тем временем совсем стемнело. Как мы ошибались: между нами и берегом лежала полоса примерно десяти метров глубины, ширину которой я оценивал между 80 и 100 метрами. Точно вдоль дамбы шла железнодорожная ветка. Я понял это, когда увидел внизу вагоны с пушками, танками и другим военным имуществом. Не было видно, сколь длинен этот поезд. Думаю, этот кусок пути был выведен из строя нашими Люфтваффе.Штаб LI АК: 18.00 26 сентября 1942 г.
26.9. LI АК очистил от противника плацдарм по обоим берегам Царицы, за исключением занятой противником 600-метровой причальной стенки к югу от устья Царицы и нескольких гнезд сопротивления к северу от устья…
В частности:
94-я ПД очистила южный берег Царицы,
71-я ПД достигла берега Волги, но несколько гнезд противника продолжают сопротивление.
Задача на 27.9.: Продолжить очистку обеих сторон устья Царицы.Штаб LI АК: 23.00 26 сентября 1942 г.
В ходе тяжелых боев LI АК наконец выполнил задачу взятия секторов города по обе стороны устья Царицы, за исключением остатков противника в доках. Успех был обеспечен действиями 71-й и 94-й ПД, несмотря на понесенные обеими тяжелые потери…
В частности:
После систематической подготовки наступление штурмовых групп 29-й ПД и 94-й ПД во второй половине дня 26.9. на противника за береговой дамбой смогло продвинуться на 20 метров; после потери огнемета все дальнейшее продвижение было пресечено вражеским огнем.
26.9. 71-я ПД продолжала атаку с целью овладения берегом Волги. В полдень последнее гнездо сопротивления в центре города было уничтожено, и военное знамя Рейха взвилось над партийными зданиями и театром.
71-я ПД теперь будет обеспечивать контроль территории вдоль Волги.
94-я ПД будет выведена и переброшена на север.
Линия фронта на 26.9.:
94-я ПД: берег Волги до 600 метров на юго-запад от устья Царицы – северо-западный конец железной дороги.
71-я ПД: северо-западный конец железной дороги до 600 метров на северо-восток от устья Царицы – берег Волги до границы расположения дивизии.
Потери на 26.9.:
94-я ПД: убитыми – 3 уоф. и рядовых;
ранеными – 23 уоф. и рядовых.
71-я ПД: убитыми 1 оф., 10 уоф. и рядовых;
ранеными – 35 уоф. и рядовых.
Трофеев и пленных на 26.9.:
789 пленных, 8 танков уничтожено, 2 пушки, 38 пулеметов, 4 орудия ПТО, 27 минометов, 30 противотанковых ружей, 38 автоматов, 1236 винтовок, сбит 1 самолет.1с (отдел разведки. – Прим. пер.) штаба 6-й армии: 21.00 26 сентября 1942 г.
Дислокация противника:
Устье Царицы: 92-я стрелковая бригада, 244-я стрелковая дивизия.
К северу от устья Царицы: 10-я дивизия НКВД (остатки 270-го и 272-го полков), 42-я стрелковая бригада и 13-я гвардейская стрелковая дивизия, получившая 21.9. пополнение в 550 штыков от 680-го стрелкового полка 196-й стрелковой дивизии.Мой ротный командный пункт теперь расположился в массивном здании, стоящем прямо на линии фронта. Завтра ранним утром нам придется внимательно и как можно быстрее очистить от противника территорию перед нами. Корректировщики вернулись в свои части. Наши товарищи справа и слева также закрепились на гребне дамбы.
Появился мой друг Йохен. С ним был Марек.
– Добрый вечер, Берт.
– Добрый вечер, Йохен. Хорошо, что ты пришел. Не придется писать донесение командиру. Сам набросай, что нужно.
– С удовольствием, мой дорогой.
Я описал адъютанту события дня. Я отметил, как большая площадь стала почти непреодолимым препятствием и что совершенно непредвиденная дымовая завеса, поставленная левым соседом, буквально сподвигла нас урвать победу в самую последнюю секунду.
– Слушай, Йохен, в моем распоряжении никогда не было столько пушек; 13-я рота, наша тяжелая артиллерия и в полдень – армейская артиллерия. Наблюдатели мгновенно поняли, что стоит на карте, и энергично радировали им всем. Завтра увидим, какой урон нанесен внизу в мертвой зоне.
– Ну, майор Вайгерт прислал их всех тебе, потому что ты три дня был центром атаки и день за днем явно продвигался согласно плану.
– Но с такими потерями! Сейчас мы, командиры рот, командуем отделениями. Если вскоре не придет пополнение, не знаю, как я смогу дальше двигаться с моей шайкой. И нам всем нужно несколько дней полного отдыха, чтобы снова выглядеть как люди. Юшко!
– Герр лейтенант?
– Есть данные по всем сегодняшним потерям?
– Так точно! У Роттера двое солдат ранено, у Ковальски один тяжело ранен, у Диттнера тоже двое. Всего у нас сейчас 32 человека.
Лейтенант Шюллер сделал запись и затем спросил:
– А ты можешь дать мне связного, проводить меня в 6-ю роту?
– Конечно. Вильман, отведи герра лейтенанта к лейтенанту Фуксу.
– Так точно, герр лейтенант!!
– Да, береги себя, Йохен. Когда завтра ситуация выправится, я немедленно пришлю донесение.
– Спасибо, Берт, тогда до завтра.
Полевая кухня, как обычно, показала себя с самой надежной стороны. Она подъехала к площади и встала в безопасном месте. Неметц привез ужин. Вскоре он появился с нашим гауптфельдфебелем.
– Ну, Михель, у тебя все в порядке?
– Так точно, герр лейтенант, все в обозе в порядке.
– Почту получили?
– Так точно, почта пришла.
– Думаю, завтра все закончится. Если батальон отсюда выведут, думаю, у нас будет несколько дней отдыха. Приготовь все, чтобы помыться и побриться. Портным, ремонтникам и брадобреям – всем найдется работа. Ну, для тебя в этом ничего нового.
Михель ухмыльнулся – мол, старый конь борозды не портит.
Я понял и ухмыльнулся.
Снаружи доложили, что кухня готова ехать обратно. Михель доложился и ушел.
Снова на большой город упала тишина – не считая слышного кое-где пулеметного и автоматного огня.
Комната, в которой мы собрались ночевать, была лишена домашнего уюта. Окон не было. Также здесь собрались наши медики.
Поев, я прилег на носилки. Как обычно, стальной шлем лежал рядом с головой, как и автомат. Я даже смог укрыться одеялом. Вскоре я уже спал.
Глухой удар по голове, который я ощутил сквозь сон, разбудил меня. Я не знаю, сколько я спал. Что-то произошло, но что?
Вокруг меня все было тихо, в комнате было темно. Вверху был слышен звук мотора «швейной машинки», как обычно без разбору сыплющей вниз легкие бомбы.
Теперь мне было легче думать. Я чувствовал боль в голове и потянулся пощупать – рваная рана!
Я встал, разбудив товарищей. Мы зажгли лампу. Мне все было ясно: бомба с одной из русских машин попала в наше обиталище. Сотрясение сбросило обломки с потолка в четырех метрах надо мной. Кусок тридцати сантиметров в диаметре приземлился рядом с головой около носилок, на которых я спал. Кусок толщиной с запястье попал мне в голову.
Наш санитар Пауль прочистил рану и перевязал мне голову. Товарищи поздравили меня как везунчика. Как бы то ни было, мне повезло. Большой кусок раздробил бы мне череп. После всего я не мог заснуть. В голове шумело, но она была на месте, так что приходилось воевать дальше.
Этим чертовым «швейным машинкам» принадлежала вся ночь. Днем они не летали, но ночью эти тихоходные машины перелетали через линию фронта, наобум разбрасывая бомбы. Я убедился на собственном примере, что иногда они не промахивались.
Я лежал на носилках и думал о том, на какой тонкой нити в такие моменты повисает судьба. Я был убежден, что Господь установил каждому его последний час и его не изменить. Со временем я понял, что имел в виду Фридрих Великий, сказав: «Неважно, что я живу, но важно только, что я исполняю свой долг».Штаб LI АК: 05.35 27 сентября 1942 г. На всей передовой LI армейского корпуса ночь 26 / 27.9.1942 г. прошла в непрерывных налетах самолетов противника при активном беспокоящем огне…
27 сентября 1942 г.
Привезли кофе. Скоро рассветет. Надеюсь, день будет не трудным, потому что все мы нуждались в отдыхе и восстановлении. Один за другим пришли мой друг Ули Вайнгертнер, лейтенант Фукс и обер-фельдфебель Якобс. Они слышали о том, как мне не повезло, и были рады, что тем не менее мне хватило запаса удачи. Мы все разделяли мнение, что урон, который противник может нанести, будет незначителен, поскольку с рассветом он окажется у нас на тарелке. Тем не менее приказом дня было «соблюдать осторожность».
Светало. Я слез с носилок, я взял бинокль и попытался осмотреть лежащий подо мной берег. Грузовой поезд, который я вчера видел, был невообразимо длинен. Головы поезда отсюда видно не было. Было невозможно оценить количество имущества, которое он вез. На открытые платформы были погружены танки, грузовики, тракторы, пушки и другое имущество. Я попытался посмотреть, что там дальше, и взглянул в сторону кромки берега.
Подожди-ка – там, за крошечным клочком земли, выдающимся в реку, что-то движется.
– Юшко, посмотри на тот мыс. Что там?
Павеллек впился в окуляры:
– Русские, герр лейтенант. Целый отряд.
Я думал то же самое.
– Пошли, Юшко! Неметц, Диттнер и Роттер прикроют нас из пулеметов.
Мы слезли с дамбы, нырнули под вагоны и пошли к мысу.
Я не мог поверить тому, что вижу: русские солдаты столпились на самом кончике песчаного мыса. Я оценил их количество в сто человек. Они были безоружны. Они увидели, что мы подходим, и стали поднимать руки. Между нами оставалось тридцать метров. Волны Волги залили мне сапоги. Я заметил это, лишь когда носки и ноги промокли.
– Спроси, есть ли среди них офицеры.
Павеллек крикнул в сторону русских. От толпы отделился человек и сказал, что он офицер. Я дал ему подойти. Будучи спрошен о звании, он сказал, что он младший лейтенант, а по профессии – учитель. Ему было лет 30, и нас поразило, насколько он спокоен и сдержан. Павеллек перевел мой вопрос, есть ли здесь другие офицеры. «Четыре офицера и два комиссара вчера вечером переплыли Волгу на лодке».С помощью Павеллека я разъяснил младшему лейтенанту, что, как самый старший по званию, он отвечает за остальных пленных. Солдаты должны подходить к нам в колонне по три, а он должен их вести. Младший лейтенант поговорил со своими, они собрались и построились. Голова колонны уже начала движение, когда я заметил лежащего. Павеллек отрядил четырех последних поднять раненого.
Русские еще не дошли до первого дома за площадью, когда по нам начала стрелять артиллерия с той стороны Волги. Тем, кто стрелял, было нетрудно засечь места попаданий, потому что снаряды легли совсем рядом с колонной.
«Эти собаки стреляют по своим же товарищам!» – ругался Павеллек, и я мог лишь с ним согласиться. К счастью, никто из них не пострадал. Пленных было 124.