Агония страха
Шрифт:
Сколько их было? Всех не упомнить.
В тридцать лет он изменил свою жизнь и пошел по краю пропасти. Он верил в свою звезду и удачу. Будучи человеком незаурядным, он и вором стал незаурядным. За пять лет — тысячи афер, краж и ни одного привода в милицию. Он дал себе зарок, что скорее повесится, чем попадет в кабинет следователя.
Бог миловал. Однако жизнь слаще не стала. Вадим начал прикладываться к бутылке все чаще и чаще, оправдывая это тем, что он абсолютно одинок в мире.
Сейчас, стоя возле окошка сберкассы с книжками на предъявителя, на которых профессор хранил свои сбережения, Журавлев
Вот с улицы вошел мужчина. На вид чуть больше сорока, немного взволнован и растерян. Остановился посреди зала и стал осматриваться, будто не понял, куда попал. Хотел купить хлеба, а прилавки исчезли. Наконец он проснулся. Подошел к окошку и взял несколько пустых бланков. Опять начал озираться, пока не увидел огромный стол, стоящий возле стены.
Что-то в этом типе Журавлеву показалось странным. Солидно одет, дорогой костюм, пухлый дипломат из натуральной кожи, но почему-то странного темно-рыжего цвета. Сидя за столом, он поставил свой портфель немного в сторону, будто чужой. Может быть, бомбу принес. Нет, не похоже. Взял ручку со стола и уткнулся в бланки. Неужели не имеет своей? Деловой портфель, пиджак, а ручки нет? Следующая деталь совсем смутила Журавлева. Из нагрудного кармана пиджака торчала позолоченная оправа очков. Как же он будет писать без очков? Следы на переносице говорили о том, что он носил очки постоянно.
Клиент начал что-то выводить на бланке. Если бы он внес в кассу динамит, то непременно следил бы за двумя вооруженными охранниками, стоявшими с разных сторон операционного зала, а он даже не обратил на них внимания. Что-то этот мужик задумал. Сберкасса тут ни при чем.
Подошла очередь. Журавлев протянул в окошко сберкнижки, улыбнувшись сказал:
— Я хочу аннулировать счета, дорогуша. Уезжаю в другой город. Жаль, конечно, покидать столицу, но не нам, военным, распоряжаться собственной судьбой.
Эта долгая тирада со вложенным в нее обаянием, моментально усыпила бдительность хорошенькой девушки. Журавлев сначала заглянул, кто сидит за окошками, а потом решил в какую очередь становиться. Девушка улыбнулась в ответ и принялась выполнять желание клиента.
Деньги не очень интересовали Журавлева, и он даже не пересчитал крупную сумму, выданную ему в кассе, он не сводил глаз со странного типа за столом, который более десяти минут возился с одним бланком. На свое счастье или беду, Журавлев был человеком очень любопытным и настырным, что в большей степени и помогало ему заканчивать учебные заведения с отличием.
Бросив груду денег в полиэтиленовую сумку, он поблагодарил кассиршу, улыбнулся ей на прощание и отошел в сторону. Желания быстро исчезнуть у него так и не возникло. Дело профессора — пройденный этап, и о нем можно забыть, а вот богатенький простофиля не давал ему покоя.
Журавлев подошел к столу и встал в узком проходе между стеной и стульями, оказавшись за спиной у странного типа. Тот, кажется, ничего вокруг себя не видел и не замечал, а на
Журавлев быстро направился к выходу. Он вышел из помещения на улицу, где светило яркое солнце, и, не оглядываясь, направился к свой машине. Он торопился. Ему необходимо было заехать в аптеку, купить ампулы и завезти домой. В три часа придет медсестра делать отцу укол, а лекарства не куплены. Журавлев бросил портфель и пакет с деньгами на заднее сиденье, сел за руль и завел двигатель.
Так началась новая веха в жизни замечательного красавчика, везунка и мечтателя. Но он еще об этом ничего не знал.
Алиса, сидевшая за рулем своей «девятки», стоявшей на другой стороне улицы, не сводила глаз со входа в сберкассу и с машин, которые останавливались возле нее. Обзор был прекрасным. Перед зданием находилась заасфальтированная площадка, а тихая улочка была полупуста. Она ждала. И течение получаса должна решиться судьба ее отца. От нее, к сожалению, ничего не зависело. Девушка сделала все, что могла. Она пошла ва-банк и понимала, что отец не одобрил бы ее решения и действий, но она не видела альтернативы и сделала так, как подсказывало сердце, а не логика и разум. То, что произошло в следующую секунду, испугало ее. Она растерялась.
Из сберкассы вышел высокий молодой человек очень привлекательной внешности. Он нес в руках ее рыжий портфель. Алиса вздрогнула. Ей показалось, будто незнакомец направляется к ее машине. Кто он? Она его не знает. За портфелем должны приехать совсем другие люди, совсем не похожие на этого чопорного пижона. Алиса знала, с кем имела дело, и этот тип никак не вписывается в ту компанию. Неужели Гоша все перепутал? Нет, такого быть не может. Он все знает не хуже ее. Остолоп! Нашла на свою голову помощника! Ему только лапшу на уши вешать в залах суда, а не…
Но молодой человек даже не обратил внимания на машину Алисы, он сел в черную «четверку» и сорвал машину с места. Алиса не знала, что ей делать, и на решение не оставалось времени. Она включила двигатель, развернулась и поехала следом за «четверкой».
Не прошло и пяти минут, как неизвестный и Алиса отъехали от сберкассы, к зданию подкатил темно-синий джип. Двое мужчин, похожих на кавказцев, вышли из машины, а двое остались.
Уверенной походкой они вошли в сберкассу и окинули взглядом зал. Тот, кто их интересовал, сидел за столом и царапал ручкой по бумаге. Они подошли к столу, один сел напротив, другой зашел сзади.
— Значит, дочка тебя послала, а сама прийти испугалась?
Наконец мужчина оторвался от своего занятия и поднял глаза.
— Какая вам разница, кто пришел? Вы такие же курьеры, как и я. Можете забрать портфель. Мы свое дело сделали. Когда вы отпустите Игоря Алексеевича?
— Ваш придурок нам не нужен. Если бумаги в порядке, то вечером отметишь встречу со своим боссом. Если туфту подсунете, то найдете его в сточной канаве с перерезанным горлом. Рамзес шутить любит только во время застолья с друзьями, когда тост произносит.