Агутя
Шрифт:
С расспросами ничего не получилось.
Ксанка, все еще обиженная наказанием "за вранье насчет стекла", угрюмо
– Ну, взял и улетел. Ему тоже надо домой!
И запросилась во двор, к подружкам.
Когда она ушла, мы с Таней, медленно, чего-то боясь, перебрали все ее имущество - куклу за куклой, лоскут за лоскутом.
Ничего - никаких признаков чего-то необычайного. Но не было и плюшевого мишки, ни с заводом, ни без. А может, он мне померещился в неверном свете свечи?
– Смотри, какая закладка странная!
– тихо сказала Таня.
В любимой Ксанкиной книжке "Кот, лиса и петух" поблескивала серебристо
На тонком, просвечивающем листке, на странно мерцающем прочернели, проблеснули буквы.
"Слушайте ваших детей!" - прочитали мы оба, вместе.
Рука моя сама - быстрее мысли - схватила листок. Не ощутила ничего - да уже и не было на ладони ничего.
Серебристые ниточки паутины - мерцающие пылинки, что таяли одна за другой, - ничего!
Таня не упрекала меня - слезы, как звезды, вспыхнули в ее прекрасных глазах...
– Ничего!
– бормотал я.
– Ничего... Он еще вернется... Не может быть... Он еще вернется - к нашей Ксанке... и к нам.