Ах, Мишель, Мишель!..
Шрифт:
Рассуждая подобным образом, Мадо без всяких сомнений, словно порядок перемещения был отработан ею давно, переложила крошек со своих коленей в кроватки. Затем забрала у меня Диди с соской и тут же, как если бы у Мадо было несколько рук, передала мне Жюльет.
— Лучше покормите ее, моя тезка еще пару минут потерпит.
— Знаете, Мадо, она действительно самая спокойная. — Жюльет сначала носиком ткнулась в мой сосок, но он тут же оказался там, где полагается, и она блаженно зачмокала. —
— А Жюльет?
— Мне всегда хотелось, чтобы именно так звали мою дочку. А Эдит — в честь моей подруги.
— Правда? У меня тоже есть подруга Эдит. Знаете, Полин, мне очень неловко, но я должна вам признаться. — Мадлен выглядела очень смущенно. Даже крошка Диди на ее коленях, как мне показалось, засмущалась тоже. — Это именно она написала мне рекомендательное письмо, хотя я не воспитывала ее детей. Без рекомендации меня никто не брал на работу.
— Но она подписана некой мадам Сесиль Фружерак.
— Эдит подписалась вымышленным именем. А вы, выходит, не позвонили по телефону, указанному в письме?
— Нет. Я как-то не придала этому значения. Рекомендация как рекомендация. И потом, я же сразу увидела, как вы отнеслись к малышкам и что вы опытная няня.
— Спасибо, Полин. Тогда я вас очень прошу, не звоните моей подруге, раз все уладилось и так.
— Хорошо. Но как ее зовут на самом деле? — Лучшей возможности расставить все по своим местам и пожелать трудно!
Мадо проницательно посмотрела на меня своими маленькими глазками. Мне стало не по себе, и я добавила:
— Извините, Мадо. Можете не говорить, если мое любопытство неуместно.
— Полин, а вдруг она наша общая подруга? — Неуместен был ее неожиданный восторг, а вовсе не мое любопытство! — Ее зовут Эдит Жерарди, девичья фамилия…
— Гранье, — сказала я и тут же выложила все именно под тем соусом, как и обещала Эдит, добавив лишь, что мне непонятно, почему наша общая подруга до сих пор не познакомила нас. И знаете, как отреагировала Мадо?
Она запела «Лунную сонату», потому что навзрыд расплакалась ее крошечная тезка. После ряда перемещений под мелодию Бетховена, в результате которых маленькая Мадлен оказалась у моей груди, а тезка общей подруги, между прочим, проигнорировав плач своей сестры, — в кроватке, и Жюльет с бутылочкой на коленях у Мадо, которая все пела, я нашла нужным сказать хоть что-то:
— Удивительно, никогда бы не подумала, что можно петь «Лунную сонату».
— Можно, Полин, можно. Петь можно все. Знаете, не говорите пока ничего Эдит. Дело в том, что…
— Думаете, она по какой-то причине стесняется вас? — стремительно подсказала я, вдруг отчетливо испугавшись, что
— Да, да! Вы правы, Полин! — искренне обрадовалась повороту темы Мадо. — Не хочет говорить о нашей дружбе, ну и не надо! Только странно, почему она скрыла от меня, что трудится в Лувре? Я ведь все время подсмеивалась над тривиальностью ее работы в телефонной компании. А она, оказывается, служит, как и я, искусству! Вернее, я служила… — Мадо с горечью посмотрела на свой искореженный мизинец.
— Не переживайте. Что случилось, то случилось. Вы же все равно, так сказать, продолжаете нести искусство в массы. Будьте добры, подайте мне бутылочку. Вашей тезке опять меньше всех досталось экологического продукта. В следующий раз надо будет постараться покормить ее первой.
— Да, да, конечно, — рассеянно ответила Мадо, протягивая мне теплую бутылочку со смесью.
— О чем тут шепчутся мои чада и домочадцы? Да, ведь у нас новая няня! — В дверь детской заглянул Мишель. — Добрый вечер!
Незанятый соской ротик Эдит тут же завякал. Муж проворно шагнул к кроватке и взял Диди на руки.
— Иди к папочке, малышка! Соскучилась? Полин, это кто?
— Тише, Мишель. Ты такой бурный! — прошептала я. — Это Эдит. Ты хоть руки-то помыл с улицы? И в костюме!
— Диди! Моя маленькая сладкая капризуля! Помыл, помыл. Не описает она мой костюм? Она же, надеюсь, в памперсах?
— Мишель, в этом костюме ты ходил по судам и конторам. И можешь распространять всякую заразу. Они же совсем крошки!
— Моя маленькая! Моя самая, самая, самая… — засюсюкал муж, не обращая ни малейшего внимания ни на мои предостережения, ни на вопли девочки. Нет, вопли все-таки подействовали на него. — Тише, тише, не волнуйся, малышка! Папочка споет тебе песенку: «Рыцарь спит, конь тоже спит, сокол в колпачке сопит…».
Это было чудовищно! Особенно после профессионального пения ночной няни. В поисках поддержки я посмотрела на Мадлен. К моему изумлению, она таяла от умиления, созерцая папеньку и дитя. Да, миль пардон, господа, за невольную рифму: значит, я сильно нервничаю, если начинаю рифмовать.
— Как трогательно, мсье Сарди! Какая милая колыбельная! — восторженно пролепетала Мадо. — Очаровательно!
— Помолчите, милейшая! — неожиданно грубо оборвал ее Мишель. — Не мешайте мне общаться с дочкой: «Рыцарь спит, конь тоже спит, сокол в колпачке…»
Мадлен побледнела, Эдит на руках Мишеля притихла. Наверняка не от колыбельной, а от ужаса.
— Дорогой, что-то случилось? — спросила я. — Неприятности на работе?
— Нет. Все хорошо.