Ах ты... дракон!
Шрифт:
– И ты один живешь?
– Почти.
– про тетку, которая возжелала московской прописки и вселилась в мою хрущевку вместе с мужем и детьми, я сейчас объяснять не буду. Нефиг сознаваться в собственном идиотизме. Размяк тогда, поверил, что нужен кому-то...
– Не повезло тебе. Понятно теперь...
– Что понятно?
– Почему ты такой... ощетиненный. Даже на пенсионерках бизнес делаешь.
– А почему нет, собственно? Я никого
– Только обманываешь.
– И что? Каждый человек выживает, как может.
– Только то, что выживает, иногда уже и человеком не назовешь.
– Слушай, правильный ты наш! Объясни мне, почему я должен кого-то жалеть? Почему, а? Мать вечно гробилась в своей школе, даже на выходных таскалась посещать чьих-то родителей чьих-то детей. Вечно присматривала по-дружески за детьми подруг - кое-кто у нас по полгода жил! Хоть одна подруга хоть раз меня в детдоме навестила?! Когда моя бабка с отцовской стороны чуть не загнулась от перитонита, кто ей кровь сдавал, редкую, четвертой группы? Мама моя! А бабка потом, после маминой смерти, подсказала отцу, как меня в детдом сплавить...
На словах все так правильно выглядело! Все такие хорошие и правильные' Один я гад получаюсь, да?
– Я же говорю: тебе не повезло. Только знаешь... Эркки тоже, наверное, считает, что он во всем прав и ни в чем перед нами не виноват.
– Еще раз сравнишь меня с этой сволочью...
– И что?
А правда - что? Мне невольно стало смешно. Нашли о чем спорить два доходяги, которые не в состоянии голову повернуть.
– Ладно, проехали.
Он не ответил.
– Слав... Черт... больно как... Слав... ты чего молчишь?
– Макс...
– после паузы послышался очень удивленный голос.
– Макс... у меня, по-моему, чешуя на руках растет...
Глава 8.
Ничего не понимаю!
– Что?! Какая еще че...
– я осекся.
Хотя чего тут удивляться... Меня уже давно кроме боли мучило странное двоение в глазах и на редкость отвратное ощущение, что камеру качает, а я сам становлюсь то меньше, то больше... Бредово звучит, но это и правда казалось удивительно противным - что потолок то резко надвигается (так, что я могу различить дохлого паука на пятне плесени) то снова уносится куда-то в высоту. Больше-меньше-дальше-ближе... гадость. Бред, глюк...
А Славка-то послабей меня по здоровью.
Удивительно, что его только сейчас "накрыло".
– Глаза прикрой, - посоветовал я.
– Легче будет...
–
Я попробовал повернуть голову. Зря попробовал. Камера качнулась особенно противно. К горлу подкатила тошнота. И застрявшая в груди боль стала растекаться по телу, скручивая судорогой мышцы...
Черт-черт-черт. Я хватанул губами воздух. Был бы я один - хоть поорать мог бы. Или если бы Славка расклеился. Но он, видно, за эти пару лет к боли привык. И орать при нем... Отвлечься надо. Отвлечься. О чем он там говорит? А, чешуя... на руке.
– Как же ты ее... видишь? Сам же говорил - руки не поднять.
– Я и не поднимал. Просто упал так, что она почти перед глазами. Сначала это было как рисунок, он будто под кожей плавал, так странно... Я думал - бред, не сказал ничего. А теперь рисунок пропал, зато кожа очень сильно чешется, и чешуйки. Мелкие... растут... у тебя нет?
– Я себя не вижу.
Я подумал. А может, это не такой уж и бред? Мирок-то здешний с приветом. После драконов и моментального лечения неходячего инвалида путем хождения по горячим углям можно еще и не в то поверить. И эта девчонка...
– Думаешь, это она нас чем-то заразила?
– Чем?
– Не знаю. Как в фильмах про оборотней. Знаешь? Если он тебя укусит...
Славка то ли поперхнулся, то ли фыркнул:
– Ты еще скажи в кино про зомби. Кого укусят, тот умрет и станет таким же.
– Другие версии есть?
– судорога, подергав по очереди все мышцы, откатилась.
Славка помолчал.
– Что-то в этом есть...
Угу. Выбор у нас есть. Интересный такой выбор. Помереть или превратиться в "неведому зверушку". Шикарно просто. Не знаешь, что и лучше.
– И кем мы станем? Кто у нас чешуйный? Змеи там... может, ящерицы?
– Они мелкие.
– Как раз по...
– ух, как голова кружится...
– по тебе. Хоть удерем. Они, говорят, в любую щель пролезут.
– Было бы так просто - она бы давно удрала.
Да, девчонка-то тут осталась! Значит, про всякие щелочки можно забыть.
– Может, кем-то покрупнее станем?
– Крокодилами? Динозаврами?
– Драконами.
Потолок опять надвинулся, и я торопливо закрыл глаза. Вот же мерзость. Драконами... Вот и договорились. До полного бреда...
Или не бреда... черт! Боль снова вгрызлась в тело, отобрав и слова, и догадки, и даже дыхание. Болллль... невы... невыносимая...