Ахиллесова спина
Шрифт:
– Совершенно верно. – Я достал платок и принялся вытирать лицо.
Последние пару часов я как раз и испытывал то самое послевкусие. Меня бросало то в жар, то в холод. Мне постоянно хотелось пить, голова шла кругом.
– Теперь все понятно?
– Все. – Рамон откинулся на стуле и потянулся. – Кроме одного.
– Слушаю.
– Почему в таком случае ты до сих пор жив?
– А что сам думаешь?
– По-моему, все это отдает какой-то опереттой.
– У меня сложилось такое же мнение. – Я не выдержал и зевнул во всю пасть. – Ладно,
– Вынужден запросить подтверждение из центра, – решительно заявил Рамон. – Извини, брат.
– Бога ради. – Я опять зевнул. – Пока пойду вздремну. Выяснили, в какой больнице находится парень из группы?
– В госпитале Святой Магдалены, – тут же прозвучало в ответ. – Его наверняка охраняют.
– Да что ты говоришь?
Латиносы неплохие бойцы, стойкие, упорные, отчаянные, порой даже слишком. А вот сторожа из них получаются никакие. Им не хватает элементарной дисциплины и бдительности.
Вот и сейчас здоровяк-полицейский не особо желал стойко переносить тяготы и лишения службы. Он должен был торчать у дверей палаты с единственным руссо туристо, уцелевшим во время пальбы в пиццерии. Вместо этого распустил хвост у стойки, за которой восседала грудастая медсестра. Та в ответ угощала его кофе, бойко стреляла глазками и потряхивала выпуклостями. Дело стремительно продвигалось к бурному консенсусу в стиле танго.
Я наклонил голову пониже и прокатил мимо них тележку со шваброй, тряпками и прочими полезными предметами. Парочка, занятая исключительно друг дружкой и зарождающимися чувствами, не обратила на меня ни малейшего внимания. Кто и когда вообще смотрит на простого уборщика? Обидно даже.
Чуть поскрипывая колесами, тележка бодро катилась по коридору. Я завернул за угол и осторожно оглянулся. Один, совсем один, как и должно быть. Все-таки уже полночь. Только эти двое воркуют у стойки да сопит как младенец у себя в подсобке худой небритый человек по имени Арсенио. Именно у него я одолжил светло-зеленую спецодежду с бейджем и тележку с ведрами да швабрами.
Отдохни, честный труженик. Пусть тебе приснится что-нибудь приятное: фигуристая дамочка в коротеньком белом халате, рассвет у моря или пять бумажек по сто американских долларов каждая. Кстати, они ни с того ни с сего обязательно обнаружатся потом в нагрудном кармане твоей рубашки.
Дверь в нужную мне палату, конечно же, была заперта, но настоящего уборщика ничто не остановит. Я покопался в кармане, достал оттуда две проволочки и поочередно вставил их в замок. Господи, чем я занимаюсь? Вроде бы взрослый человек, уже целый подполковник. Как хорошо, что меня сейчас не видят мама и та натуральная брюнетка, которой я накануне прошлой командировки много и интересно рассказывал о собственном богатом внутреннем мире.
За мной сейчас вообще никто не наблюдает. Видеоглазки отсутствуют, больные спят, медперсонал занят своими делами, а охранникам на первом этаже вообще на все глубоко плевать. Когда я аккуратно проходил
Замок еле слышно щелкнул. Я осторожно отворил дверь, вошел, замер, начал вслушиваться и уловил еле слышное сопение в правом углу возле окна. Тусклый луч фонарика пробежал по палате и остановился на человеке, лежащем в койке: загипсованная правая рука, повязка на плече и груди, голова в бинтах.
Санек продолжал мирно дрыхнуть, вернее, старательно и довольно правдоподобно прикидывался, что это делает. Не сомневаюсь, он все прекрасно расслышал. В спецназе принято спать чутко.
– Ну, здравствуй. – Я подошел поближе, остановился в метре от него и подсветил собственную физиономию.
– Пришел добить? – хрипло спросил он и закашлялся.
Между прочим, Санек запросто мог бы попытаться заорать, но не стал, гордость не позволила. Хороший парень, смелый. Если проживет достаточно долго, чтобы набраться опыта, то цены ему не будет.
– Скажешь тоже, – пробормотал я.
Ни на грош он мне не верил и был по-своему прав.
– Тогда вали!.. – Санек довольно подробно объяснил мне, куда, как и зачем.
– Сначала ответь на пару вопросов.
– Подойди, – прошептал он, изобразив полный упадок сил. – Трудно говорить.
У подготовленного бойца, даже раненого, всегда есть шанс, но только один. Чтобы его использовать, надо подманить супостата на расстояние одного-единственного удара. Иногда, говорят, получается.
– А вот и нет, – заявил я. – Не так уж и трудно. У тебя две дырки: в руке и плече. Это все.
– Еще грудь задета, – добавил он. – По касательной.
– А что с головой?
– Ударился об угол стола, когда падал, – ответил Санек и продолжил язвительно: – Сразу вырубился, вот твои и решили, что готов.
– Как ты думаешь, зачем я сюда пришел?
– Откуда мне знать? Ты мужик мутный. Говорили же… – Он осекся и замолчал.
– Хорошо. – Я вздохнул. – Пусть мутный, потный, гнусный, какой угодно. Но постарайся меня понять. Включи, наконец, голову!
– Ну, включил, – снизошел раненый.
– Мне тоже ребят жаль. Уж поверь…
– Не надо о ребятах, – попросил Санек.
– Ладно, – согласился я. – Не буду. Вот только операцию никто не отменял. Так что придется мне самому…
Парень хихикнул, охнул от боли и заявил:
– Круто!
– Ответь на один-единственный вопрос, и я уйду.
– А если не захочу?
– Тебе решать.
– Ладно, говори.
– Командир выходил на связь с центром?
– А что?
– Да или нет? – свистящим шепотом выдал я. – Пойми, это важно!
– Допустим.
– Говорил же…
– Хочешь сказать, там сидит крот, а ты у нас пушистый и весь в белом?
– Уже ничего не хочу. Выздоравливай, Санек.
Как говорится, погостил, пора и честь знать.
– Не поверишь, как быстро это случится, – прозвучало мне вслед.