Ахриман

Bafometka / Box of Seven Sins

Внезапно Минако схватила меня за плечи и толкнула в сторону. Я с ужасом закричала, когда увидела, что стена имела небольшой пролом, за которым открывалась зияющая пустота с огромной дырой в полу. Минако толкнула меня сильнее. Обезумев от страха, я пыталась ухватиться за край стены, но камни были такими влажными, что мои пальцы соскальзывали.

— Сдохни, блять! — зашипела девушка, подталкивая меня к пропасти.

Обезумев от страха, я сопротивлялась и извивалась, как могла, пытаясь оттолкнуть разъярённую фурию. Но силы были неравны. Минако хоть и казалась тоненькой, на самом деле обладала недюжинной силой, а тело было твёрдым, словно мрамор. И трудно сказать, была ли эта магия или просто

её ненависть. Лёд в её глазах сверкал и переливался… Он был в зрачке и в радужке и даже на ресницах…

Она ли была той девушкой сегодня утром, которая дрожала всем телом под пристальным взглядом Тайки? Она ли плакала у него в комнате, выворачивая мне свою душу? Или я придумала её и всё остальное, и эти васильковые глаза на самом деле не умеют плакать по-настоящему?

Мой взгляд скользнул по её шее и упёрся в грудь и там, на уровне сердца, торчал какой-то странный чёрный шип, от которого во все стороны по её телу разбегались сосуды, наполненные чёрной скверной вместо крови. Видение было призрачным, мимолётным, но достаточно тошнотворным, чтобы я потеряла бдительность и Минако сумела продавить моё сопротивление ещё на пару шагов ближе краю бездонной пропасти.

— Сдохни, тварь! Ну-у!.. — закричала Минако.

— Мина… Нет!.. — вырвалось из моей груди, отчего блондинка вздрогнула всем телом, будто от сильнейшего электрического разряда.

— Не называй меня так! — завопила Минако и вдруг неожиданно разрыдалась.

Она ослабила хватку и, воспользовавшись моментом, я умудрилась выскользнуть из её цепких пальцев. Минако отшатнулась и прижалась спиной к противоположной стене. Целый поток хлынул из этих ледяных васильковых глаз. Девушка кусала губы и била себя по щекам. Это была настоящая истерика.

— Не смей! Не смей называть меня так! ТАК называли меня только мама и папа! И ОН! А ты не смей! НЕ СМЕЙ!

Она рыдала и жалобно всхлипывала, пряча лицо в ладонях. Прошло, наверное, много времени… Это сложно было сказать, находясь в этом узком тёмном проходе…

— Зачем? — просто спросила я, когда девушка немного успокоилась.

— Я же тебе уже говорила это… — помертвевшим дрожащим голосом ответила Минако. — Потому что я сука, тварь и чудовище… Надо же соответствовать, правда? ОН ведь может любить меня только за это… Потому что я оправдываю ЕГО ожидания.

Хоть Минако и пыталась говорить ехидно, прозвучало это горько. И на секунду я увидела маленькую золотоволосую девочку, которой она когда-то была. Взбалмошную, немного ленивую, капризную, влюбчивую, порой жестокую, но очень ранимую.

— И тебе самой-то не тошно оттого, что ты стремишься соответствовать чьим-то ожиданиям?

— Я не знаю почему… Зачем всё это… Это напоминает игру… Забавную такую, будто я сижу в зрительном зале и смотрю на сцену за очередным поворотом сюжета какой-то театральной постановки… И пока я играю, всё кажется сном… Но когда останавливаюсь, я сама себя ненавижу за то, что делаю, — прошептала Минако. — Но, знаешь… Я верила всем сердцем, что если прекрасный принц станет моим, злое заклятье потеряет силу… Стерпится слюбится… И всё это перестанет быть игрой… Поцелуй пробудит меня от столетнего сна… Но Тайки Коу не прекрасный принц и никогда им не был… А я вовсе не принцесса, а та самая злая королева, судьба которой предрешена с самого начала… Да и заклятье так просто не исчезнет…

— Может, просто ты сама не хочешь? Поэтому оно и не исчезает…

— А что мне остаётся ещё делать? — вздохнула Минако. — Когда произошло несчастье с моими родными, я перестала испытывать эмоции… Совсем… Как будто выключили свет внутри меня, оставив прекрасную обёртку… Радость, боль, сочувствие, страх, любовь… Всё это стало чуждо мне за одно мгновение… На моих глазах могла разыгрываться

целая драма или мучиться животное, а я ничего не могла почувствовать… Ничегошеньки… Знаешь, говорят, когда в жизни женщин происходит самое страшное, если она не сходит с ума, то сердце её теряет чувствительность… Вот и моё потеряло… Люди постоянно шептались за моей спиной, что я странная и будто у всех мурашки от меня по коже… И тогда чтобы не отличаться от стада, я стала тренировать мимику и выражения эмоций перед зеркалом и мне удалось добиться таких результатов, что больше никто не распускал обо мне странные слухи… И только Тайки видел меня насквозь… Он знал какая я на самом деле фальшивая и ненастоящая… Ледяная принцесса, которой всё было нипочём… Которая умела держать удар… Тайки это заводило… И тогда он решил поиграть со мной в любовь… Но добившись того чего хотел, моментально потерял интерес… Со стороны я могу показаться настоящей мазохистской, но эта любовь и боль к нему — всё, что у меня есть… Всё, что я умею чувствовать ПО-НАСТОЯЩЕМУ!

— Это ведь неправда! — воскликнула я. — Если бы ты ничего не умела чувствовать, ты бы довела начатое до конца. Сбросила бы меня в дыру…

— Вот только не нужно меня жалеть! — гневно крикнула Минако. — Терпеть не могу, когда люди пытаются играть в благородных, имея более выигрышную позицию! Я — самое настоящее чудовище… Злая королева, проигравшая Белоснежке… И ты просто обязана меня ненавидеть!

— Я не испытываю к тебе ненависти, — искренне ответила я.

— Тогда одно из двух — ты или дурочка или просто слишком хитрая и расчётливая сука! — нахмурилась Минако. — А знаешь ли ты, как на самом деле заканчивается сказка о Белоснежке?

— Ну, в конце вроде бы королева умерла, а принц женился на Белоснежке… — пожала плечами я.

— Этот конец придумали, чтобы не травмировать психику детей и заставить поверить в миф, что добро обязательно победит… Что доброе обязательно должно быть добрым во всех проявлениях, как будто не существует полутонов и оттенков… На самом деле злая королева умерла оттого, что её заставили танцевать в раскалённых железных башмачках на свадьбе Белоснежки, а не оттого, что её хватил удар от злобы и зависти. И этот конец намного ближе к реальности. Добро никогда не побеждает зло. Зло побеждает само зло или нечто равноценное по силе. На том и держится мир… И не приписывай мне качества, которыми я не обладаю, не узнав всей правды… Ведь это я испортила систему подачи воды в Осирионе, когда ты чуть не утонула…

— Что?! — воскликнула я.

— Ну да, — усмехнулась Минако. — Удивлена?

— Не то чтобы… Просто я как-то подслушала разговор братьев… Так вот, Тайки был единственным, кто не поверил, что ты могла это сделать…

— Наверное, счёл, что у меня мозгов не хватило бы… — криво улыбнулась она.

— Не угадала. Он говорил, что ты бы не опустилась до такого.

— Как же он ошибся, правда? — сказала Минако, глядя в пустоту.

Она на минуту замолчала, а потом снова повернулась ко мне.

— Знаешь, когда я говорю с тобой, мне кажется, что я знала тебя раньше… У меня никогда не было подруг… Все они хоть и улыбались, но всегда завидовали так, что иногда даже скрывать не пытались… А ты… Ты какая-то странная… Не испытываешь отвращения, зная о том ЧТО я сделала… Раньше ведь я никогда не плакала по-настоящему, даже когда Тайки делал мне больно… А теперь… Когда ты позвала меня по давно забытому имени той, которой я когда-то была… Не знаю… Что-то произошло… На меня как будто вылили ведро холодной воды… Ты прости меня… Мне очень жаль, что тебе пришлось столько всего пережить… Но я… не знаю… Хваталась за Тайки, словно утопающий за соломинку… А когда увидела, что ты ждёшь ребёнка, у меня просто в голове помутилось от отчаяния.