«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!». «Сталинский сокол» № 1
Шрифт:
Андрей молча протянул руку. Боец сунул ему флягу и, заслоняя его от сестры, громко заговорил о чем-то постороннем. Труд глотнул обжигающей горло жидкости и вернул флягу. По телу сразу побежало тепло. Улыбнувшись бойцу, он откинул голову на жесткую подушку и забылся. Боец растерянно глянул на него, потом, убедившись, что Андрей дышит, хитро подмигнул, завинтил флягу и, высоко поднимая одеревеневшие ноги, чтобы не стучать башмаками, осторожно зашагал к выходу.
– А что это вы тут до сих пор топчетесь? – спросила, подозрительно глядя на него, медсестра, только теперь обратившая на бойца внимание. Тот выпрямился, крутнул ус и отрапортовал:
– По
12
Наступление войск на главном направлении фронта 26-го мая развития не получило. Только на отдельных участках частям 56-й армии удалось захватить первые позиции и овладеть несколькими опорными пунктами.
Это была явная неудача, и больше других по этому поводу переживал сам командующий фронтом Петров.
Перед отъездом с командного пункта он приказал Вершинину:
– Требую, Константин Андреевич, организовать ночные налеты на вражеские аэродромы. Надо снизить активность вражеской авиации. Но эти ваши налеты озлобят врага. Предвижу, что в небе будет жарко.
Предвидение Петрова оправдалось. На следующий день тяжкие бои завязались не только на земле, но и в небе. В районе Киевская – Молдаванская все кипело, громыхало и сотрясалось. Тысячу четыреста самолетов бросила Германия на боевые порядки советских наступающих войск. Действуя в нарастающем темпе, немцы на исходе дня совершили звездный налет, численностью до шестисот самолетов. Разбитые на большие группы по 40-60 бомбардировщиков в каждой, они атаковали позиции наступающих войск с разных направлений. Господство в воздухе снова перешло к люфтваффе – удары с воздуха стали настолько мощными, что советские наземные войска приостановили наступление, а на отдельных участках фронта даже вынуждены были отступить.
Воздушные бои продолжались и в после дующие дни и часто принимали размах настоящего воздушного сражения. Советских истребителей, патрулирующих над линией фронта, явно не хватало. Они не успевали перехватывать бомбардировочные группы противника, и зачастую воздушный бой начинался после того, как бомбы уже были сброшены на цель. Нередко не удавалось даже прорваться к бомбардировщикам – немецкие истребители связывали наших воздушными поединками.
Наиболее простым выходом из создавшегося положения стало решение командующего 4-й воздушной армией увеличить число патрулирующих истребителей за счет сокращения сопровождения своих, а также организовать перехват германских бомберов еще до их подхода к линии фронта. Наши бомбардировщики и штурмовики стали летать крупными соединениями, защищая себя сами. В результате потери противника резко возросли.
– Константин Андреевич, в чем, по-вашему, причина неудачи? – спросил Вершинина командующий фронтом при очередной встрече на КП.
– Летчики-истребители почти непрерывно ведут борьбу с авиацией врага, – стал объяснять командующий воздушной армией, – однако срывать их бомбовые удары не всегда удается. Немцы дополнительно подбросили на это направление бомбардировщики с аэродромов юга Украины, в результате чего они стали превосходить нас. Мы не можем завоевать господства в воздухе.
– Да, это серьезный фактор, – согласился командующий, – а вы, Андрей Антонович, – обратился он к командующему 56-й армией генералу Гречко, – в чем видите причину неуспеха наступления?
– Местность для наступления очень тяжелая. Нанесение главного удара силами двух армий по центру полуострова, конечно, наиболее выгодно, так как мы кратчайшим путем
Наступление целесообразно приостановить до создания необходимых условий для успешного решения боевых задач.
Командующий фронтом и сам сознавал целесообразность прекращения атак. Он выезжал на передовые наблюдательные пункты артиллеристов и изучал рубежи обороны противника. На первый взгляд и препятствий-то никаких эта местность не представляла – так, длинная гряда небольших, покрытых травой холмиков. Но холмики эти, высотой в три-четыре метра, были насыпные. Каждый из них – маленькая крепость, с тремя-четырьмя пушечными и пулеметными дотами и дзотами, взаимодействующими между собой и с соседними узлами обороны. За первой линией холмов проходит вторая огневая линия, за второй – третья. А все вместе они составляют передовую позицию оборонительного рубежа «Голубая линия». Перед первыми холмами расположены проволочные заграждения в несколько рядов и минные поля. Подавить такие доты очень сложно, и бить по ним надо только прямой наводкой мощными пушками. А пушек не хватает.
Меж тем истребители продолжали свою тяжелую, изматывающую работу. На этот раз патрулировать вылетели четверкой – Покрышкин в паре с молодым летчиком Малиным и вторая пара – Старчиков с Торбеевым. Погода в этот день была не ахти какая – два яруса облаков. Нижний стлался почти у земли, на высоте около пятисот метров, верхний держался высоко. Зная, что немцы любят подходить к цели именно такими коридорами, прикрываясь ими, Покрышкин решил ходить «маятником» между двумя ярусами облаков.
Во время очередного крутого набора высоты Малин оторвался от патруля. Попытки установить с ним связь по рации оказались безуспешными. Патруль остался выполнять боевое задание втроем. Вскоре последовало сообщение с поста радионаведения:
– Для «сотого»! Северо-западнее – две группы «Юнкерсов-88». Интервал между группами – одна минута.
С юго-запада – группа «Хейнкелей-111». Верхний ярус – возможны «мессершмитты».
– Понял вас, – коротко подтвердил прием сообщения Покрышкин.
Они крались к полю боя, прячась между двумя слоями облаков, замышляя, по всей вероятности, звездный налет – группы сходились с разных направлений.
«Так, – быстро прикинул Покрышкин. – Немцев, по самым скромным подсчетам, больше тридцати, к тому же они идут с разных направлений. Наш авианаводчик уже вызвал с аэродромов дежурные подразделения, я это слышал по рации. Однако пока они подойдут, немцы уже отбомбятся. Попробую для начала хотя бы помешать бомбометанию, а там видно будет».
– Тридцать второй! Иду в атаку! Прикрой!
Это команда для Старчикова.
Он свалился на «юнкерсы» сверху, как хищный сокол, под небольшим углом к их боевому курсу. Их было больше, чем «хейнкелей», и они уже приближались к нашим войскам. Прицелился в флагмана, всадил ему с маху пару очередей – и сразу в сторону. Флагман загорелся, и вся группа, как по команде, начала сбрасывать бомбы на свою территорию.
Когда отваливал, увидел совсем рядом тупой нос второго бомбардировщика, ощетинившийся вспышками стреляющих пулеметов. Пропустив его вперед, Саша энергично развернулся и сразу же открыл по нему огонь сзади. «Юнкерсы» окончательно рассыпались, потеряли строй и кинулись врассыпную в облака.