Академические будни Бабы Яги
Шрифт:
Я бежала, а воображение уже рисовало тело Павла, плавающего на поверхности озера лицом вниз. Что же я натворила? Совсем ведь молодой и глупый! А я — хороша, высокомерная ведьма, издевалась над практикантами, голодом морила! Как теперь людям в глаза смотреть, если мальчишку еще совсем уберечь от беды не смогла?
Я вывалилась на берег пустынного озера, оглядываясь по сторонам. Ни русалок, ни Павла видно не было. Опоздала. Я зло шлепнула ладонью по поверхности воды и громко заорала:
— Мавки, полынь вам под чешую!
— А вы всегда с ними так грубо обращаетесь? — заинтересованно прозвучал за моей спиной голос Павла.
Парень, живой и невредимый, качался на качелях из лент под раскидистым деревом. Возле ног у него стояло ведро с уловом, а в руках он держал листы бумаги и карандаш.
Я стала хватать ртом воздух, пытаясь отдышаться. Ох, эти ребятушки меня в могилу сведут, честное слово!
— Ты… — выдохнула, наконец, я. — Ты зачем сюда пришел?! Здесь вообще-то мавки водятся!
Невозмутимый Павел почесал карандашом белобрысую макушку и кивнул:
— Да я заметил. Потому и задержался, хотел с ними пообщаться. Но они от меня бросились врассыпную, будто испугались чего-то. А теперь я понимаю, чего именно! Вы с ними так грубо обращаетесь, что у них, видимо, психологическая травма от общения с людьми…
— Сейчас у тебя психологическая травма будет! — гаркнула я, справившись с эмоциями. — Тоже мне удумал, с мавками общаться! Совсем сдурел?! Они на дно утянут и не вспомнят про тебя! Зачем это тебе вообще нужно?
— Я их хотел проанкетировать…
— Чего-о?
Я выхватила из рук Павла листы бумаги, где карандашом, четким разборчивым почерком были выведены многочисленные вопросы: «Считаете ли вы, что русалки являются угнетаемым меньшинством в Мире Преданий? Встречались ли вы со случаями дискриминации по расовому признаку со стороны людей? По шкале от 1 до 10 оцените степень реализованности своих гражданских и политических прав…».
Я торопливо просмотрела все тридцать вопросов:
— И ты думаешь, что мавки будут тебе на них отвечать? — не поверила наивности студента я.
— Разумеется. Думаю, они заинтересованы в том, чтобы их права в Мире Преданий были защищены!
Я сунула стопку листов в ветви дерева, и угрожающе наставила на Павла палец:
— Значит, так. Я запрещаю всем практикантам приходить на озеро! А тебе — особенно! Понял?
Павел скрестил руки на груди и выставил вперед подбородок:
— Но я хочу! И вы сами сказали, что нужно быть самостоятельными, а не вести себя как хомячки!
— К тебе это отношения не имело! Ты и так излишне самостоятельный! Оставь русалок в покое! Понял?
Мы уставились друг на друга, играя в гляделки. Наконец, Павел тяжело вздохнул, опуская глаза:
— Понял…
— Ну и хорошо, — уже спокойнее произнесла я, но тут наш разговор прервал радостный вопль откуда-то из лагеря практикантов.
— Это еще что? — выдохнула я, предчувствуя
Мы с Павлом, не сговариваясь, бросились вверх по склону к шатру студентов.
Возле костра уже вовсю приплясывали гордые Еремей и Ратмир. Последний держал за уши упитанного зайца-русака со знакомым темным пятном на морде.
— Поймали, Елень Ягинична, зайца поймали! — радостно заорал Ратмир, завидев нас с Павлом. Заяц от громкого голоса беспомощно засучил лапами.
Да что ж такое-то… Час от часу не легче…
— Ай какие молодцы… — выдохнула я, с трудом подбирая слова от переизбытка эмоций. — А как вы его ловили, а?
Еремей от моих интонаций тотчас напрягся, но более беспечный Ратмир сразу признался:
— А вот, ловушку сделали!
Недалеко от костра лежала большая деревянная основа, густо промазанная самодельным клеем. Такой же клей можно было обнаружить и на заячьих лапах.
— Взяли смолу, древесный уголь, траву и сварили клей, — продолжал рассказывать мне Ратмир.
Так-так…
— А траву в клей какую клали? — все никак не могла угомониться в своих расспросах я.
— Да там, в низинке какую-то нашли, — пришел на помощь другу Еремей. — Такая, с фиолетовыми цветочками…
С фиолетовыми цветочками? Ну… вы ж… да как же ж… Я тяжело задышала, пытаясь остановить рвущийся наружу поток нецензурной брани. Рано студентам такие слова от меня слышать. Ох, рано… Так что, Эллин, дыши медленнее…
— Ну, ребятушки, удивили… — наконец-то я смогла сформулировать свою мысль относительно культурно. — И давно вы клей-то состряпали? — ласково, будто у несмышленых детей, поинтересовалась я.
Кажется, до Ратмира все же дошел подвох в моих вопросах. Он замолчал, с тревогой оглядываясь на друга. Еремей только развел руками, мол, ну что теперь поделаешь, сознавайся.
— Вчера вечером, — нехотя признался Ратмир.
— А разрешение на ловушку спросили только сегодня утром! — рявкнула я, прекратив сдерживаться. — Так что зайца я у вас изымаю как незаконно пойманного! На нужды голодной Бабы Яги!
— Но мы же… — попытались было заспорить парни, но я решительно забрала из рук Ратмира зайца и двинулась в сторону своей избушки. Животное в моих руках сразу же притихло, доверившись.
Парни, поворчав, поплелись следом.
— Халявку-то все любят, — негромко, но так, чтобы я услышала, ворчал Ратмир. Я молчала, не утруждая себя объяснениями.
Когда все практиканты собрались на поляне, я торжественно провозгласила:
— В гербологии мы, значит, не особо разбираемся, да? Ну, тогда ваше задание на сегодня — собрать в лесу травы вот по этому списку, — я покосилась на Еремея с Ратмиром и вполголоса добавила: — Заодно и узнаете, что это за травка такая с фиолетовыми цветочками! Может, поймете, что вы натворили. И пока задание не выполните, не возвращайтесь!