Академик Вокс

Стюарт Пол

— И — раз! И — два! — кричал он. — Десять градусов лево руля! И — раз! И — два! Налегли, ребята!

Медленно, но верно баржа с Плутом на борту поднималась вверх по Краевой Реке, замыкая флотилию. Плыть было тяжело из-за сильного встречного течения и лобового ветра, сносившего висячие кабинки-читальни и грозившего утащить неповоротливую громаду к самому Краю, где река превращалась в крутой водопад.

—

И — раз! И — два! Быстрее! Ещё быстрее! — продолжал подбадривать команду капитан.

Плут огляделся. На другом берегу горели огни. Флотилия держалась середины реки, где вода была глубже: никому не хотелось сесть на мель. Далеко-далеко маячили величественные башни Ворот у Дороги через Великую Топь. Плут почувствовал, что кто-то положил руку ему на плечо. Обернувшись, он увидел рядом Верховного Академика.

— Здесь свободно? — поинтересовался он. — Ты не против, если я сяду рядом?

— Вообще-то это место Олквикса, — ответил Плут. — Правда, я не видел его с тех самых пор, как мы сели на борт.

Каулквейп опечалился:

— Этого-то я и боялся, мальчик мой.

— Чего этого? — спросил Плут.

— Он не смог заставить себя покинуть свою любимую библиотеку, — ответил Каулквейп.

— Значит, он остался там вопреки всему? — У Плута на глаза навернулись слёзы.

— Да, несмотря на то что приближается роковой час, — сказал Каулквейп. — В одиннадцать гоблины будут в канализации. И шрайки тоже. Благодари небеса, что мы сумели вовремя убраться оттуда.

Оба стали вглядываться в предгрозовое небо. В неверном лунном свете, сгущаясь, вихрились и кружились зловещие тучи.

— Мы спасёмся, да? — спросил юноша, поворачиваясь к Верховному Академику.

Библиотекари, кряхтя от напряжения, налегали на вёсла, слушаясь команд капитана. Каулквейп изучал небо.

— По расчётам Вокса — он сам показал мне свои записи — чёрная буря налетит ровно в одиннадцать.

У Плута тошнота подступила к горлу. Не от морской болезни — его одолевала тревога. Что-то сокровенное, чего он не мог высказать, терзало душу.

— Лучший облаковед из выпускников Школы Облаковедения, — напомнил Каулквейп. — У Вокса был талант, он всегда был впереди всех. Если Вокс сказал в одиннадцать, значит, точно в одиннадцать.

— Налегай! Ещё разик! Ещё раз! — надрывался капитан.

— Башня Ночи, Дорога через Топь, Санктафраксов Лес… — Каулквейп обвёл рукой горизонт, на котором вырисовывались силуэты зданий Нижнего Города. — Говори что хочешь про жирного негодяя, но он оставит свой след в истории.

— Взгляд профессора

упал на эмблему — свидетельство его высокого звания, и он рассеянно стал теребить свой нагрудный знак. — Я не знаю никого, кто мог бы сравниться с ним.

Теперь настала очередь Плута успокаивать старика. Юноша положил руку на плечо Верховного Академика.

— Не терзайте себя зря, профессор, — проговорил он. — Пусть Вокс оставит след в истории Нижнего Города, зато вы оставите след в людских сердцах. И я отлично знаю, что ценнее.

— Да благословят тебя Небеса, юноша! — воскликнул Каулквейп. — Когда я сидел в казематах Башни Ночи, я стал сомневаться в себе.

Плут потряс кулаком:

— Плевать я хотел на все изобретения! Башня Ночи — тьфу! Дорога через Топь — тьфу! — Юноша рассмеялся. — Санктафраксов Лес — тьфу! Младенец Вокса — тьфу!

Каулквейп переспросил:

— Младенец Вокса?

— Да, — хохотал Плут. — Его последнее изобретение — огромный шар, набитый желудями-кровавиками и пылефраксом.

— Пылефракс! — задохнулся Каулквейп, побелев как мел.

— Жуткая смесь, — сказал Плут. — По собственному опыту знаю. Когда я служил у Тестеры на кухне, у меня случилась неприятность: частица пылефракса случайно попала на каплю воды и — бабах! Взрыв был ужасный.

— Значит, он набил доверху весь шар пылефраксом, — слабым голосом проговорил Каулквейп. — О Небеса! Мне ясно. Огненные шары, Плут! Должно быть, один из них и сбил твой небоход. Вокс наверняка проводил испытания. — Голос академика потух. — Я не думал, что Вокс способен на такое! Он безумен! Совершенно безумен!

— Я… Я не понимаю… — с несчастным видом пробормотал Плут, испытывая чувство вины, внезапно накатившее на него. Он сам принимал участие в «кормлении младенца»! Что же он натворил?

— Разве ты не понимаешь, Плут? — спросил Каулквейп. — Если Воксов младенец, начинённый желудями дуба-кровососа и пылефраксом, взрывоопасен, как ты говоришь…

Плут согласно кивнул.

— Значит, его запуск может вызвать…

— Чёрную бурю… — прошептал Плут. Грозовые тучи надвигались: вдалеке прогремел гром. Высоко в небе кружил и кружил белый ворон.

— Так вот как он предсказал момент бури! — пробормотал Каулквейп. — Он всегда хотел быть повелителем стихий… Я оказался в дураках, Плут, ослеплённый его расчётами и картами звёздного неба…

— Вашей вины тут нет, — возразил Плут. — Виновен только я, потому что вовремя не распознал, насколько опасен Воксов младенец, и не предупредил вас…

— Нет, Плут, — ответил Каулквейп, вставая. — Как ты мог догадаться? До сих пор никому ещё не удавалось прочесть мысли Вокса, а те, кто пытался узнать, что у него на уме, потерпели жестокую неудачу.

Каулквейп перегнулся пополам и, обхватив голову руками, испустил тихий стон.

— Что с вами, сэр? — испуганно спросил Плут. — Что такое?