Академия альфачей, или всем лечь на лопатки!

Ночка Аркадия

Задняя сторона сиденья уходит вниз, мое тело прижимает к спинке, а ноги взлетают к небесам. То же самое творится и со вторыми конечностями стула в брюках. Ноги в ботинках пару мгновений еще дергаются в воздухе, безуспешно изображая шаги.

Во время эффектных кувырканий слышу отчаянный взвизг, и над зелеными просторами академии взмывает аэроплан имени проректора Зофу. Весьма непредусмотрительно с его стороны было двигаться так близко от объекта с тремя парами пинательных конечностей. Конечно же, в этот список я и свои включила. Вот только в полет благонравного проректора отправила не моя нога, а основательный

пинок ножищи в ботинке. Или ножищ. С учетом того, что рывок дернул к небесам обе человеческие конечности стула, не исключаю, что почтенный профессорский зад поприветствовали сразу два острых обувных мыска. По одному на каждую округлость.

Проректор Зофу, сопровождая полет звучанием, которому позавидовали бы и слоны, завершает дугу где-то в районе речного берега внизу. Чуть приподнимаю голову и смотрю в спину остолбеневшего Гжельского.

Надеюсь, фляжка все еще у него, а не у упорхнувшего Зофу. Кажется, ему не помешает сейчас приложиться к ней.

Уже собираюсь посоветовать это проректору, а заодно как-то заставить стул встать обратно — положение полусидя-полулежа с задранными кверху ногами не слишком удобно для полноценной коммуникации. Как вдруг слышу откуда-то сверху голос:

— В первый же день дала пинка проректору по воспитательной работе? А ты шалунишка.

Глава 14. Слухи и нудисты

Задираю голову до упора. Удобно устроившийся на перилах субъект видится мне перевернутым, будто летучая мышь, прилипшая к пещерным сводам.

Незнакомый парень.

Еще один «хороший» мальчик? Меня ведь предупреждали, что это мужская академия.

К счастью, парень избавляет меня от необходимости созерцания его вниз головой. Он спрыгивает с плаксиво скрипнувших перил и, обойдя стул с левой стороны, застывает прямо надо мной. Чувствую себя пациентом на больничной койке. Да и задранные ноги добавляют работы: приходится спешно подворачивать под бедра блейзер. Потому что чувствую: сорочка под ним загнулась и уже не скрывает стратегически важные места.

Малява издает предупреждающее бурление.

И парень делает ровно один шаг назад, но уходить явно не намерен. Меня быстренько сканируют взглядом, особо залипая на ноге без носка (сдались им всем мои голые пятки!) и на моих руках, удерживающих полы пиджака у бедер.

Сосредоточенно пялюсь на него в ответ.

Не могу определить, что на себя внимание перетягивает больше: горящее золото глаз или разлохматившаяся шевелюра цвета пламени в закате. На солнце встопорщенные локоны и правда походят на настоящий огонь, языки пламени тянутся во все стороны и от легкого ветерка словно трепещут. Так и хочется пожарить котлетки или шампуры с шашлыками поближе поднести.

Огневолосый высок и широкоплеч. И является обладателем фигуры пловца и четко очерченных грудных мышц. Откуда я это знаю? Просто назвавший меня «шалунишкой» субъект в прямом смысле открыт миру. Пояс брюк спущен до максимально возможной отметки, а благодаря кокетливо выглядывающим из-за краешка интересным элементам я становлюсь счастливым обладателем знания о том, что вся пушистость на теле владельца такая же пламенная, как и на голове. Блейзер с нашивкой натянут прямо на голое тело. Без понятия, чем он себя обмазывает, но выпуклости мышц блестят,

как пышная промасленная выпечка.

Занятный контраст на фоне строгих клумб и чопорной обстановки вокруг.

– Добрый день.
– Прячу раздетую ногу за более-менее одетой ногой.

– Привет.

Показательная ухмылка дарит мне еще щепотку информации. У ее владельца клыки длиной сантиметра на два!

Начинаю чувствовать себя мясным блюдом на сервированном столе. Хлопаю стул по боку, но он только встряхивается, как пес после купания, и продолжает сидеть дальше. Ноги в ботинках, видимо, попав на волну бренности бытия, уныло провисают. А, может, предчувствуют наказание за эффектную отправку проректора в космос?

А я почему-то вины не ощущаю. Зофу, конечно, тоже не веселое румяное яблочко, но не думаю, что так уж вежливо почтенных старцев в снаряды превращать.

Далеко внизу слышатся всплески и бодрая ругань. Похоже, проректор по воспитательной работе оказался крепче, чем выглядит. Может, и извинения приносить не придется? Все-таки они сами посадили меня на прытко скачущую мебель вместо того, чтобы какие-нибудь плохенькие шлепки наколдовать.

– А слухи не врали.
– Парень, игнорируя присутствие Гжельского, сосредоточено высматривающего внизу коллегу, наклоняется ко мне. Малява клацает зубами, но из кокона пиджачных слоев пока не выбирается.
– К нам пожаловала девчонка. Да еще и, - он косится на щенка и снова чуть отодвигается, - лихо управляющаяся с кугой.

Слухи? По местному каналу уже передали, что я запорола бетам вступительное состязание? Из той комнаты я до этого момента не выбиралась, и вряд ли ректор и его профессорская свита стали бы доводить до сведения студентов информацию о появлении на территории академии нежелательной чужачки. Репутация и престиж. Уверена, тут тоже над этим трясутся. Все же, судя по реакциям Гжельского и Зофу, мое появление - организационный прокол, и кого-то скоро нехило потреплют за промах.

Я надеялась, что недоразумение разрешится быстро. Но вот - однако здравствуйте. Кто-то из студентов уже в курсе. А, возможно, и все… сколько их там? Девяносто девять?

Неужели Люкос вышел наружу и сразу погнал сплетничать? Как-то не представляю его в роли болтливой кумушки.

– Нико! То есть студент Венус.
– Гжельский, убедившийся, что с Зофу все относительно нормально, взмахивает рукой, очерчивая этим жестом всю фигуру полуобнаженного парня.
– Что за непристойный вид?

– Я в фонтане купался, - невозмутимо сообщает Нико.
– Еще не успел обсохнуть.

Приподнимаюсь на стуле, чтобы оценить реакцию Гжельского. Кто знает, может, у них тут по учебной программе в фонтанах плескаться полагается. Любопытно.

По вытянувшемуся лицу и выпученным глазам проректора понимаю, что для бултыхания все-таки требовалось выбрать другое место. Возвращаю внимание Нико. По спине бегут мурашки. Рассматривает меня клыкастый вдоль и поперек - чуть ли не облизывается. Даже кончик языка высовывает от усердия. Надеюсь, не примеривает отдельные мои кусочки к себе на тарелку между брокколи, а то я себе больше целой нравлюсь.

– Студент Венус.
– Гжельский набирает в грудь побольше воздуха, чтобы, видать, прокомпостировать парню мозги пламенной воспитательной речью.