Академия благородных. Чаровница
Шрифт:
Судя по прорезающим тонкую штору солнечным лучам, утро уже наступило, и я чуть не запаниковала. Но вовремя одернула себя, вспомнив, что я на другом конце страны и тут солнце встает и заходит раньше, чем у нас. Впрочем, на часы все же посмотрела.
— Марь, — подошла я к соседке и попыталась ее разбудить, — пора вставать, до будильника две минуты.
— Ма-а-ам, я еще минутку, — промычала она и отвернулась к стенке. Ну отлично, придется ей познакомиться с моим будильником. Я тоже с огромным трудом вставала по утрам, особенно если на улице была серая хмарь, а она в герцогстве Дорнтонов почти всегда. Так что
Так что, натянув на лицо злобненькую улыбочку самого пакостного ребенка в семье, я подхватила собранный с вечера кулек банных принадлежностей и выскользнула из комнаты. Душевых на этаже было четыре штуки, но, подозреваю, в час пик там все равно очередь. А сегодня вообще все в одно время собираются, так что лучше успеть до ажиотажа.
Не успела. В душевой царило радостное оживление старшекурсниц, весело переругивающихся из-за очереди в туалет или душ.
Вот странное учебное заведение эта Академия благородных. Вроде как учатся только дети знатных семейств, и даже на всем готовеньком, но это готовенькое — оно такое… как бы это помягче сказать? Третьего сорта, в общем.
Ладно у нас комнаты на двоих, так они еще и такие маленькие, что не развернуться. Раздевалки-умывалки — все совместное, кормят не то чтобы изысканно. Голодным, может, и не останешься, но не просто так большинство студентов предпочитали кафе за пределами Академии. Потом везде постой в очереди, приложи браслет для опознавания, будто кто — то посторонний сюда может проникнуть и съесть отвратительный на вид гуляш.
Я не урожденная аристократка, но даже меня уже это начало подбешивать. Или это я просто поутру такая добрая?
В любом случае пришлось пристроиться в конец очереди и подождать целых пятнадцать минут, пока не освободится очередная кабинка. На меня никто не обращал внимания, никто не задирал, так что я даже немного успокоилась, хотя вообще-то сильно нервничала перед началом занятий.
В комнате я застала благостную картину: Марь с улыбкой довольного жизнью кота потягивалась на кровати. Не поняла?!
— Прости, будильник я разбила, — без намека на раскаяние в голосе сказала соседка. — Он как завоет! А я так испугалась после вчерашнего, что отправила его полетать в окошко.
Хм, судя по отсутствию внизу паники и попыток вызвать стражу, действительно разбился. А я думала, он неубиваемый. Как-то Норен его вообще со всей силы о защитный купол в поместье приложил. И что? Да ничего, только орать стал громче и противнее.
— Тебе пора собираться, если хочешь успеть на завтрак, — строго сказала я.
— Не пойду сегодня, — как-то отрешенно сказала Марь.
— В смысле? Ты же только вчера говорила, что…
— А сегодня не говорю, — отрезала она.
— Это из-за того, что вчера случилось? Согласна, не слишком аппетитное зрелище, но нельзя же вообще не есть!
— У тебя вот какой урок первый? — спросила соседка, приподнявшись на локте.
— Не знаю пока, расписание же раздадут только на встрече с кураторами корпусов.
— Вот именно, что ты не знаешь, а
— Во-первых, они могли и пошутить, а во-вторых, и что с того?
— Не понимаешь? Конечно, ты не понимаешь! — фыркнула Марь. — Я не из семьи некромантов, пойми, я не привыкла каждый день видеть полуразложившиеся трупы, и пахнут они для меня отнюдь не ромашками.
— Постой, ты боишься, что тебе станет нехорошо?!
Не то чтобы я раньше много общалась с некромантами, но было дело. Да и читала я много. Поэтому точно знала, что если уж маг чувствует предрасположенность к какой-то силе, то она захватывает его целиком. Он прямо на кончиках пальцев ощущает потребность прикоснуться ко всему, что к ней хоть как-то относится. Для некромантов это трупы, для демонологов — создания Некроса. У ведьм это, кстати, как ни странно, проявляется в меньшей степени, но такое тоже есть, особенно у стихийных. А вот зачарователей или тех же проклятийников это практически не касается, мы не стараемся маниакально зачаровать или проклясть все и всех вокруг.
— Не смейся только. — обиженно ответила Марь, немного помолчав.
— И не собиралась. Но тебе все равно надо поесть, хоть немного. Вдруг что — то изменится или ребята и правда пошутили и занятие в прозекторской назначат на после обеда? Вообще тогда сегодня голодной будешь ходить?
Марьяне пришлось признать правдивость моих слов, и она нехотя пошла приводить себя в порядок. Если мы действительно хотим поесть, надо поспешить.
Пока она ходила в душ, я успела переодеться в парадный китель, который сидел как влитой, а вот юбку я бы сделала слегка длиннее, потому что по щиколотку — это уже почти неприлично. Впрочем, студентки именно так и ходили — подозреваю, чтобы юбки не стесняли движений. Кстати, кое-кто даже отваживался вчера появляться в брюках, хотя вообще-то это прилично только на тренировке.
Когда мы подошли к столовой, было уже двадцать минут восьмого, и, судя по хвосту очереди, торчащей из дверей, позавтракать нам сегодня не светит.
— Можно было и не спешить, — грустно проговорила Марь. — Что делать будем? Только не предлагай поесть в кафе, я туда больше не ногой!
— Во-первых, уже не успеем, а во-вторых, вряд ли там смогли все привести в порядок. После такого количества крыс и насекомых, пусть и призванных, их еще минимум неделю будут проверять всякие службы.
— Это да… но что же, нам теперь неделю не есть? — еще более грустно спросила девушка и проводила щенячьим взглядом старшекурсников, с веселым гиканьем присоединившихся к своим друзьям, стоящим почти у дверей. Очередь заволновалась, но сказать ничего не посмела, потому что парни даже на первый взгляд выглядели опасными. Вокруг них сила аж трещала — я это чувствовала.
— Пошли к главному зданию, что ли? Зато займем самые лучшие места.
В этом, конечно, не было никакого смысла, ведь в Академии учатся больше пяти тысяч студентов и все они сейчас вывалятся на центральную площадь. Точнее, как минимум половина уже вывалилась. То ли народ решил не испытывать судьбу и не пытаться успеть на завтрак, то ли кусок в горло не лез, но людей, когда мы добрели до главного здания, уже была уйма.