Академия четырех стихий. Волшебство на кончиках пальцев
Шрифт:
Однако в умах большинства людей Танатос ассоциировался с первозданным злом, покровителем тёмных магов. А Либидия — с силой добра. В связи с чем многие маги, чтобы обозначить, свою жизненную позицию, одевались в цвета лишь одного из божеств и мечтали, что именно оно однажды возьмет верх над другим.
Мне же казалось важным соблюсти баланс между этими силами. Ведь пока не познаешь зло, не оценишь добро, а жизнь без смерти неполноценна.
Помню, как пару лет назад дедушка рассказывал, что те, кто считает, что в этой извечной борьбе должен остаться лишь один победитель, глупцы. Если верх одержит
Вот я и ценила. Поэтому именно так и нарядилась.
— По-моему всё замечательно. Дресс-кода ведь нет. Как и занятий. А традиция соблюдена, — мурлыкнула я, осматривая свой наряд, и, пока Сэлл не расфыркалась, выбежала из комнаты.
Спустилась по лестнице вниз и замерла, недоверчиво озираясь по сторонам. Ибо академия преобразилась самым волнующим образом. Дело было не только в порхавших, словно кентианские бабочки, разряженных адептках и их статных кавалерах. А в обстановке торжественности и благоговейного трепета, царившей вокруг. Привычное яркое освещение сегодня было приглушённым, а в лёгком полумраке коридоров растворялась белёсая, словно туман пелена.
— Привет, — услышала я за спиной такой любимый бархатистый голос с едва заметной хрипотцой. — А я как раз тебя искал.
Резко обернулась и встретилась взглядом с голубыми глазами Виктора, которые при этом странном освещении отливали бирюзой.
— Привет, — улыбнулась в ответ.
— Не стала одеваться в наряд дебютантки? — хмыкнул Виктор, оценив мой внешний вид.
— Нет, конечно. Ведь праздник Либидии и Танатоса, — сделала акцент на «и». — Никогда не понимала, как можно отдавать предпочтение кому-то одному. Люди — это просто люди. Со своими недостатками и достоинствами. В немагическом сообществе с этим проще, а маги любят мудрить.
— Лисенок, дело не в разделении, а в том, каких принципов придерживается человек. Что для себя выбирает.
— Вот ты стоишь в чёрных брюках и черной рубашке. Из белого — только зубы, — хмыкнула я, не сдержавшись, а Виктор закатил глаза, демонстрируя, что думает о моём чувстве юмора. — Разве это означает, что ты выбираешь сторону зла?
— Нет. Мне просто идёт этот цвет, — покачал головой маг, и мне показалось, что в голубых глазах мелькнуло… сожаление? Затаённая грусть?
Я прищурилась и внимательно посмотрела на парня. Догадка ошеломила.
— Виктор, ты что, считаешь себя… плохим? — спросила чуть слышно и ощутила, что он напрягся на миг. Хотя выражения лица и не изменил.
А мне вдруг вспомнились слова Кассандры: «Викториан Штельм — огненный демон, который не в состоянии себя контролировать».
Согласно легенде, чтобы уничтожить последователей Либидии, Танатос создал доминионов огня и ветра. Они должны были вызывать извержения вулканов, пожары, торнадо. В противовес им Либидия сотворила доминионов воды и земли.
Однако хитрый Танатос вложил в них часть своей разрушительной мощи, которая провоцировала цунами, землетрясения. Либидия же повлияла на доминионов огня и ветра: заставила первого дарить тепло людям, а второго — прохладу в знойный день. Однако из-за того, что каждый
Неужели Виктор всерьез верил в эту легенду и, как и Кассандра, считал себя монстром?
— Не придумывай, Миранда, — нарочито небрежно отозвался он и щёлкнул меня по носу. Куда мне до одного бессовестного Лисёнка, который любит запихивать в человека то, что он терпеть не может?
— Чепуха! Тебе просто нужно подобрать подходящую сладость! — фыркнула я, решив подыграть, а огневик ухмыльнулся.
— Ты — единственная сладость, что мне по нраву, — произнёс он, понизив голос до будоражащей хрипотцы, и я, чтобы окончательно избавить его от хандры, кокетливо бросила:
— Звучит, как название песни…
— Я напишу её для тебя, — пообещал Виктор и притянул меня к себе.
Внешне он снова казался расслабленным, умиротворённым. Но я не имела понятия, что творилось в его душе. Поэтому на всякий случай тихо произнесла:
— Виктор Штельм, ты самый лучший. А если кто-то скажет иначе, не верь. Я никогда не встречала таких, как ты.
Почувствовала, как его губы расплылись в довольной улыбке, а потом нежно коснулись моего виска. И было в этом поцелуе столько тепла, ласки и благодарности, что сердце щемило.
— Мне переодеться? — игриво шепнул Виктор мне на ушко.
— Не надо, — тихонько засмеялась я. — Буду твоим светом. — Прозвучало странно, поэтому решила внести пояснения: — В смысле, у меня свитер белый. Буду твоим белым пятном…
— Я понял, — хмыкнул Виктор.
Так мы и стояли в обнимку, смеясь от шуток, понятных лишь нам, как я увидела Селесту дей Соррен.
Гордая и прекрасная, она неспешно спускалась по лестнице с какой-то царственной грацией. Белоснежное видение в шелках и кружевах, с длинными нитями жемчуга, струящимися по воздушному платью, и копной пепельных волос, уложенных в замысловатую причёску, одним своим появлением заставило всех присутствующих в холле замереть от восхищения.
Я и сама застыла и как заворожённая смотрела на девушку с чёрной свечой в руках, не в силах оторваться. Тёмные тени, щедро нанесённые кисточкой вокруг глаз, подчёркивали их голубизну, и эта мелкая деталь превращала её в потустороннее существо.
Виктор, ощутив перемену в моём настрое, разомкнул объятия. Лениво обернулся, посмотрел туда же, куда и я. В этот момент Селеста остановилась на последней ступеньке и выстрелила в него взглядом. Острым, интимным, прямым. Взглядом, предназначенным для двоих, будто окружающих людей не существовало. И было в нём столько невысказанных эмоций, что стало неловко.
Этот немой диалог длился лишь миг, а потом девушку окружили подружки и кавалеры, и они все вместе пошли в сторону зала собраний. А Виктор, будто ничего не произошло, обратился ко мне:
— Ну что, Лисёнок, идём пускать кораблики?
Я кивнула, стараясь не думать о том напряжении, что ощущалось между ним и Селестой, и привычно переплела кончики своих пальцев с его.
— Ректор заколдовал освещение? — тихонько спросила спустя пару минут. Говорить в полный голос боялась, чтобы не разрушить атмосферу таинственности. — Весь этот полумрак и туман…