Академия четырех стихий. Волшебство на кончиках пальцев

Княжева Анастасия

Шёлковый рукав её нарядного платья скользнул по моему огню и вспыхнул. Леста испуганно взвизгнула, торопливо затушила его рукой. А мне вспомнились лица погибших собратьев, перекошенные от ужаса… и в язычках пламени…

— Если ты не выберешься из этой берлоги, то скоро все друзья от тебя отвернутся! И ты останешься один! Совсем один! Слышишь?!

Как и тогда… В той пещере…

Сознание помутилось, и пламя, взращенное болью и горем, взбесилось. Вспыхнули стены,

пол, мебель… Леста от ужаса вскрикнула, попятилась назад, прикрывая ладонью рот… Взревела магическая сигнализация. А я испугался, понял, что может сейчас случиться, и, сделав над собой колоссальное усилие, сдавленно прорычал:

— Умоляю… уйди…

— Ты чудовище! Монстр! — крикнула Леста, заливаясь слезами, и унеслась прочь.

А я устало рухнул на пол, подставляя тело потокам волшебной воды, что фонтаном лились на меня.

В комнату вбежали родители. Отец прошептал заклятье — и пламя угасло. Мама осторожно подошла ко мне, встала на колени и ласково погладила меня по мокрым взъерошенным волосам.

— Всё пройдёт, милый мой, всё пройдёт…

— Как там Леста? — прохрипел я. — Она не пострадала?

— Испугалась, расстроилась, но не больше, — тихо сказала мама. — Лэри дей Соррен умная девочка, да и взрослее тебя, мой милый. А в ваши годы это многое значит. Уверена, она скоро тебя простит…

Я сделал усилие и поднялся с пола. Вода охлаждала, дарила желанный покой… Но на душе было тревожно.

— Я должен её найти… Всё объяснить… Она не понимает…

— Только не сейчас, — хмуро сказал отец. — Не в таком состоянии.

— Потом будет поздно…

— Ерунда, — фыркнула мама. — Никуда лэри дей Соррен не денется от тебя! Лучше поспи, отдохни…

— Нет, я должен…

— Тогда хотя бы дождись, пока пламя угаснет, приведи себя в порядок, а потом беги объясняться, — мрачно сказал отец и добавил: — Ты же не хочешь ещё сильней её напугать?

Я сжал кулаки. Неохотно кивнул. Он был прав. Бездново пламя меня не слушалось!

— Я прикажу приготовить для тебя бассейн со льдом, милый, — ласково защебетала мама. — А потом будешь действовать по обстоятельствам, ладно?

Я снова кивнул. На том мы и договорились.

Лёд усмирил моё пламя, позволил вернуть контроль над собой и своими страстями. Я подышал, как учил дед, переоделся в джинсы и чёрный джемпер. Пригладил взъерошенные волосы и перенёсся порталом к особняку дей Сорренов. Позвонил в дверь, и дворецкий меня впустил, провёл в гостиную, где с сигарой и свежей газетой в руках сидел глава дома.

— Добрый вечер, я могу поговорить с Селестой?

—

А, Викториан, рад тебя снова видеть… — произнёс, вставая, её отец. — Дочурки нет дома.

Она была чем-то расстроена, взяла скиллиопер и сказала, что прокатится по окрестностям. Можешь подождать её здесь вместе со мной. Наверняка она скоро вернётся.

— Спасибо, — глухо ответил, вздохнув. — Я лучше её ещё поищу. Но если вдруг мы разминёмся, передайте… — Я замялся, не зная, о чём именно стоит просить, а потом порывисто бросил: — Скажите ей, что она была во всём права, и мне жаль.

Я выбежал из дома дей Сорренов так, будто он в любой момент мог обрушиться. Запустил пальцы в волосы, оказавшись опять на морозе, втянул холодный бодрящий воздух, успокаиваясь. Потом наклонился. Запустил пальцы в ближайший сугроб, зачерпнул горстку снега и потёр им лицо. Стало легче. Хотя тревога и не исчезла.

Я заозирался по сторонам, пытаясь угадать, куда ускакала Леста. Выпустил чары-поисковики. И вскоре уже несся сквозь вьюгу по следу. Он привёл меня к заброшенному вдовьему домику. Возле него стоял скиллиопер, белоснежные вейлары нетерпеливо скребли лапами снег, а из окон струился мягкий желтоватый свет. Я расслабленно выдохнул. Леста… Она была там.

Я пригладил растрёпанные ветром и мокрые от снега волосы, сделал несколько глубоких вдохов и подошёл к крыльцу. Постучал. За дверью послышались звуки какой-то возни. Я постучал снова. Захотел крикнуть: «Леста, открой!», но уловил топот ног и решил подождать.

В этот момент дверь отворилась, и вместо Селесты на пороге появился Нэт. Помятый, раскрасневшийся и изумлённый.

— Викториан? — растерянно произнёс он. — Что ты здесь делаешь?

— А ты? — ответил ему в том же тоне. — Где Селеста?

Послышался испуганный всхлип, и я оттолкнул его, проскользнул внутрь домика. И опешил, увидев распущенные и взъерошенные серебристые волосы, развязанные тесёмки пышного алого платья и пылавшие от смущения щёки. Не хуже, чем пламя в камине.

— Викториан, ты только не горячись… — произнёс Нэт, приближаясь ко мне.

А я размахнулся, изо всех сил ударил кулаком в его предательское лицо. Послышался хруст, брызнула кровь, и я испытал мстительное удовольствие, осознав, что сломал ему нос. Ударил ещё и ещё.

А потом услышал испуганный крик:

— Перестань!

Я обернулся. Увидел покрасневшие от слёз самые прекрасные глаза в мире и припухшие от поцелуев губы, которые уже ненавидел. Гневно рыкнул, снова ударил Нэта и выбежал на мороз. Леста бросилась следом. Босая.

— Викториан, подожди! Дай мне всё объяснить, умоляю! Я развернулся.

— Ты меня предала! Предала! — заорал я раненым зверем. — Хотя говорила, что любишь!