Академия для дур
Шрифт:
Я знала своего отца. Он жутко вспыльчив. И вряд ли я получу хоть грошик на свой академический счёт. Я надеюсь только, что матушка сможет усмирить его гнев настолько, что он полностью не вычеркнет моё имя из рода. Со временем он сам может об этом пожалеть. Может быть даже больше, чем я. Папа вспыльчив, но отходчив. И будет зол больше, чем матушка, потому что любит меня даже больше неё. Мама по натуре холодная и рассудительная. И мне кажется, что к тем самым сказкам о любви относится с презрением. Как раз она вполне может читать нотации о том, какой должна быть жена, поскольку является её эталоном. А папа вспыхивает, как будто в его предках отметились огненные маги. Но быстро успокаивается и потом страшно жалеет, если успел совершить что-то непоправимое. А ведь вычеркнутый из рода восстановлению не подлежит.
Когда рождается дитя, его несут в Храм. На Алтаре Стихий у ребёнка проявляется знак покровителя рода. А вот обратная процедура присутствия
Только, лишившись доверия к мальчику, которого любила, я всё равно не страдала идиотскими идеями, как некоторые из моих глупеньких знакомых, у которых тоже не заладились чувства. Уж я никак не желала, как они, умереть от несчастной любви и лежать в гробу утончённо красивая, пока неблагодарный любимый будет рыдать над моей загубленной жизнью и сожалеть о своём предательстве. Но из моей памяти ещё не успела выветриться картинка, которую я наблюдала в коридоре ратуши. И я склонялась к мнению, что неверный возлюбленный скорее найдёт ещё какую-нибудь доступную потаскушку, типа моей нянечки, чем станет рыдать над той, которую дурой называть правильнее, чем ту, что выберет учёбу в Академии.
Наша карета неспешно ехала по солнечной улице. Матушка теребила в руках мой букет, который я брать отказалась. В её глазах пропала уверенность в том, что я могла сдаться. Отец тоже молчал. Только его лицо всё больше багровело. И я вдруг подумала, что стоит дать выход его злости сейчас, что бы она не захлестнула его после моего отказа. Тогда, возможно, матушке будет легче с ним совладать. Я не единыжды продумывала как могу уговорить отца отказаться от замужества и отправить меня учиться. Был довод против которого он, наверное, не смог бы устоять. Я могла бы сказать, что уже открыла свой магический потенциал и пользовалась своим даром. И теперь у меня только два пути, учиться или пройти запечатывание дара, после которого я не факт, что останусь нормальной. Но я не могла так подставить Альбина. Ведь единственное место, где я могла бы найти книги по магии и помощь в овладении заклинаниями, это дом Авиров. И ясно, что не взрослые в этом семействе могли поспособствовать подобной глупости. Даже его предательство не подтолкнуло меня обвинить парня в том, чего он не делал. Ведь его и всю его семью, в случае жалобы моего отца в магический совет, осудили бы непременно. Я не знала что бы им грозило, но нарушения в сфере магии карались в нашем государстве очень жестоко.
Будь я хитрее, подлее или глупее, могла бы потребовать у отца и заключения помолвки с Альбином, и домашнего обучения. По крайней мере до овладения даром. В такой ситуации семья Авир скорее всего предпочла бы поддаться шантажу. Никто, конечно, не стал бы учить меня практике. Только медитациям, и ощущению источника и магических потоков, что бы я могла сдерживать выплески силы. Однако я была гордой и не желала насильно удерживать возле себя того, кто не любит и не уважает меня уже сейчас, когда наши отношения должны быть трепетными и желанными. Такой муж не сделает меня счастливой. И я вынуждена буду терпеть все его измены. А свой открытый дар всё равно не смогу использовать. Да и претило мне добиваться желаемого ложью. И я не нарушала закон, не пользовалась магией до своего совершеннолетия. Хотя мысли эти появились в моей голове не случайно. Альбин не раз использовал при мне магию. Но он был парнем, и бояться ему было нечего. Вот его, как представителя потомственных магов, непременно ждала Академия. И никто не торопил его с помолвкой в его шестнадцать. А ведь он меня не раз подначивал попробовать. И только моя природная рациональность позволила мне не поддаться на безответственные предложения того, кому я всей душой желала показать свои самые лучшие качества, что бы понравиться. И, конечно, доказать как сильна во мне магия, несмотря на её спонтанное появление.
— И что ты решила, — наконец не выдержал тяжёлого молчания отец, — снова опозоришь семью отказом?
Отец распалялся всё больше. А я почувствовала такую отстранённость, в которую иногда впадают безнадёжно больные. Такое я видела в глазах своей бабушки перед смертью. Она уже как будто пребывала где-то в другом месте. Точно так или почти так ощущала себя и я. Я уже оторвала себя от своего прошлого, но ещё не ступила в своё будущее. Я как будто уплывала и почти не слышала что говорит отец. Его речь звучала в моих ушах не достигая сознания. Я боялась в последний момент поддаться слабости и согласиться на этот брак из страха перемен.
— Ты должна сказать "да" представителю Корвина Делла, — заорал отец прямо мне в ухо, — иначе я вычеркну твоё имя из рода!
— Корвин Делл, — дошло до меня знакомое имя и меня обуяла такая злость, что я стиснула зубы до скрипа, — Корвин Делл, ректор ДУРА. Прекрасно! Он хочет встать между мной и магией… И я настолько не нужна ему сама по себе, что он даже не подумал явиться и познакомиться со мной лично, а прислал представителя. Чётко дал понять, что ему просто пора обзавестись наследником. И что же его заинтересовало в спонтанной магичке? Направление дара или деньги отца? Может он мот? Потратил свои деньги на какие-нибудь дурные наклонности? Женщины?.. Так у него под боком полно бесправных институток… Азартные игры?.. Так он как будто сидит сиднем в Академии. Может какие-нибудь запрещённые зелья? Стоят они запредельно дорого. Да и многие участники последней войны пытались вытравить ужас сражений орочьими шаманскими смесями. И начиналась эта зависимость ещё на полях боёв. Их нюхали, что бы вызвать ярость и мощь берсерка. Когда исчезала надежда благополучного исхода. И уже не верилось в выход из этого тупика под названием война… А может он инвалид? Потерял руку или ногу в боях. Или получил ожог на лице от огненного заклятия? Потому и не показывается в обществе.
Мне вдруг стало жалко придуманного мной героя войны. Но себя было точно жальче. Может я смогла бы ему стать договорной временной женой, если бы он приехал, поговорил со мной. Узнал бы о моих мечтах. И согласился бы на моё обучение в Академии. Мы могли бы стать друзьями. Раз уж я больше никогда и никого не смогу полюбить… А он прислал какого-то там представителя. Злость, возникшая от этой мысли, заставила вернуться все мои намерения. Я откажу ему, как и намеревалась и отправлюсь в его учебное заведение. Мозолить ему глаза. И никакого наследника от меня ему не обломится. Одарённые дети рождаются только в освящённом браке. Пусть даже временном. Но и на него нужно иметь согласие невесты. Хотя, вряд ли он знает моё имя, раз уж делегировал свои полномочия представителю нашей городской администрации. Ну и пусть. Это мне тоже безразлично. Пусть ищет себе другую тёлку производительницу.
— Аелла Ташин спонтанная магичка, принимаешь ли ты предложение постоянного брака от Корвина Делла, потомственного мага, семнадцатого наследника королевского престола Данории и ответишь ли согласием его представителю? — громко и ровно звучал в звенящей тишине ратуши голос главы нашего городка.
— Нет, — твёрдо ответила я и громкий "ох" протяжно прозвучал от толпы присутствующих. Возле меня, как будто из пустоты соткались два представителя магического совета. Мне не дали возможности попрощаться или просто заплакать. Передо мной раскрутилась воронка портала и меня, прихватив под руки втолкнули в неё. Наверное это было своеобразное наказание за строптивость. Или урок для других дур, которые мечтают решать за себя самостоятельно.
Глава 2
Одежда институтки отличалась от обычной девичьей только тем, что использовалась в ней только хлопчатобумажная ткань и тонкая шерстяная вязка. Никакого шёлка, бархата, парчи. А также никаких кружев. В Академии одежду шили из неотбеленного батиста. Нижняя рубаха с узким длинным рукавом, маленький мягкий корсет, который начинался под грудью, а заканчивался на талии. Причём шнуровка была впереди, обслуживать себя мы должны были сами. Панталончики с резинкой под коленом. Цветное нижнее платье до середины икры, прикрывающее панталоны, с коротким рукавом. Причём цвет отображал факультет. Верхний сарафан. Пелеринка и пояс. Зимой вместо нижнего батистового платья надевали шерстяную поддёвку того же оттенка. Максимальным украшением мог служить небольшой бантик или волан. Я констатировала этот факт, разглядывая выданные кастеляншей комплекты, разложив их на кровати в своей комнате, которую теперь должна буду делить с другой девушкой. Я никогда ещё не жила с кем-то в одном помещении. Даже моя нянька никогда не ночевала со мной. Только в смежной комнатке по соседству. И мои сёстры не оставались со мной на ночь пошушукаться в постели о своих девичьих секретиках. Это строго запрещалось матушкой.