Академия для дур

Петренко Евгения

— Ну, да, — не стала притворно смущаться Уйка, — не мать, так другие женщины просветят не сведующих. Кто с какими целями. Мне матушка давно всё рассказала. Заботилась. А сколько раз я слышала как молоденькие волчицы друг перед дружкой хвастали "кто про стыдное больше сведущ".

Последнюю фразу она произнесла кривляясь, как какая-то из участниц её воспоминаний.

— Я хочу сказать, — продолжила Эш, — что ложь в отношениях и тебя, и твоего мужа на всю нашу долгую жизнь несчастными сделают. Вот такие и плачут, после близости. А их мужья развлечения на стороне ищут. Нам магичкам позволено и мужчину выбрать, и обряд на всю жизнь не заключать. За то нас так долго и не хотят принимать в обществе. Нам завидуют. И не таращся на меня так, подруга. Как по мне, лучше самой за себя отвечать, чем оставаться всю жизнь привязанной Храмом к нелюбимому. И даже те женщины, которые сами верят в то, что они счастливы, имея тёплый дом, постоянного мужчину и достаток, о котором он для неё подумает, всё

равно завидуют. Терпя за это нежеланные прикосновения там, где без желания тела, это вызывает брезгливость. Вот не поверю, что ты не знаешь, что это может быть приятно. Сто раз видела в общей спальне, как девчонки трогают себя вызывая удовольствие. И сама пробовала. А хуже всего видеть как твой муж уходит по ночам к другой. Особенно если ты его любишь, а его сговорили "за надом".

— Ой девочки, — удивилась Гизем, — какие вы оказывается взрослые… А меня мама всё за малышку держала. Да и были мы всегда только вдвоём. О мужчинах она со мной никогда не говорила. Хотела подольше считать, что я не вырасту. И свою вину чувствовала за то, что я бастард. И за то, что у меня нет того тёплого дома и заботливого мужчины, что заработает для нас. Что в любую погоду мы таскаемся по дорогам в надежде на медный грош и ту самую краюху хлеба. Ты как вспомнила про воющий желудок, так у меня очень знакомо живот скрутило. Хотя здесь я успела позабыть что такое голодные спазмы. А когда мама погибла, обо мне заботился полковой лекарь. И уж он, хоть точно мог рассказать про физиологию не без доли цинизма, при мне никогда не говорил на такие темы. И держал всё время при себе. Из-за страшных ран на лице, я и сама не рвалась наружу. Когда он понял, что следы с моего лица убрать не может, сразу как женщину меня списал. Научил скрывать раны под иллюзией. Это ведь не полноценная картинка созданная мной, а просто зеркальное отражение второй половины лица, для этого использованное. Готовый слепок. И всё равно держать её было трудно. Вот он и сговорился с маром ректором, когда тот попал к нему после взрыва мины, что меня заберут в Академию, сразу как мне исполнится шестнадцать.

— Так ты, получается своим телом совсем не интересовалась, потому что сама списала себя тоже? — сердито спросила Эш.

— Наверное так. Пока я не научилась прятать лицо, рядом со мной всегда был только целитель и его помощник. А они и не такие раны видели. Но я всё равно ловила их безнадёжные взгляды. Особенно от парнишки санитара. А вот те, кто случайно заставал меня в поисках доктора… Их лица о многом говорили. И ни о чём приятном. Оттого я и стала такой неуверенной в себе. Хотя с вами всё совсем по другому. Сколько раз в последнее время я была при вас без артефакта и ни разу, ни в ком, не заметила брезгливой жалости. Так что вы правы. Я попробую. А потом, если всё получится и я верну своё лицо, то у меня будет шанс понять что я к Ульву чувствую.

— Только не вздумай выйти за него из благодарности! — буркнула я, а потом добавила мечтательно, — правда я вижу, что он тебе и вправду нравится. Флёр там это или не флёр… А, впрочем, он красивый. И маг похоже знающий. Такой стоит уважения. А вот любовь не торопи. Сама почувствуешь, если придёт. Тогда твоя душа к нему потянется.

Глава 34

Волки пробыли в Академии ещё день. После этого они уехали, что бы закончить посольские вопросы. Помочь Гизем должен был глава этого посольства, а значит прежде он должен был выполнить задачи, поставленные отцом. Как ни странно, но, кроме Ульва, больше ни в одной из адепток сопровождающие оборотня пар не почувствовали. Но они не расстраивались. В отличие от девушек. Некоторые из них, особенно со старших курсов, на это рассчитывали. Рыжий зельевар активно пообщался с нашей преподавательницей, марой Эльвиной. Чопорная дама весьма тепло приняла гостя, поскольку знания лесных трав у него были огромными. Наша учительница была энтузиасткой своего дела, но путешественницей-исследовательницей могла видеть себя разве что во снах. Строгая полноватая дама, с губами постоянно поджатыми подковкой и блеклым лицом, млела перед брутальным рыжим. Но он спокойно рассказывал ей о северных растениях. И даже зарисовывал по памяти те виды, которые не были представлены в травниках. Всё таки составлялись они в королевстве, а северные леса были для людей недоступны.

Гизем встречалась с Ульвом ещё дважды. О чём они говорили подруга скромно рассказывала без подробностей. Но к концу месяца Ульв должен был вернуться. Один из его спутников, хирург проведёт с ним всё время, пока будет готовиться донорская кровь для Гизем. Зельевар пока не понадобится. Но на сам момент начала лечения прибудет ещё один, ничуть не менее знающий, который будет готовить мази, помогающие коже девушки во время регенерации. Нужны будут составы отшелушивающие и размягчающие кожу. Противовоспалительные и для образования новых клеток. К этому времени нужно было заказать на юге масло авокадо и гель алое. А так же хорошо бы достать плоды софоры и дынное семя. Для масок очень подошли бы свежие плоды папайи. Но к зиме достать их будет трудно.

Я тут же сообщила, что мамочка делает кремы и использует пюре папайи с молоком

для размягчения кожи. В нашем саду папайя растёт и на зиму мы заготавливаем свежие плоды именно для этой цели. Папа специально вызывает мага, что бы погрузить в стазис все фрукты, что необходимы маме свежими. А софора, или как у нас его называют, плачущее дерево, культура обожаемая нашими зельеварами. На юге её считают лекарством от ста болезней. Растёт она во всех дворах и парках и заготавливается в каждом доме. Дынные семечки мама считает лучшим средством для омоложения кожи. Она делает из них муку. При надобности превращает её в дынное молочко для притираний. А ещё оно снижает сахар. И меня поили им когда я простужалась и кашляла.

Новый зельевар должен прибыть из соседнего клана. Оборотни хотели дать возможность ещё одному холостому мужчине поискать удачу среди наших адепток. Гизем повеселела. Даже короткое общение с парнем, который признал её парой, добавило ей и уверенности в себе, и веры в успех будущего лечения. Мы успели посмотреть на них вдвоём, когда они прощались перед отъездом. Ульв вёл себя очень предупредительно. Прежде чем сесть сам, он заботливо усадил Гизем на стул в столовой, где им позволили остаться после окончания обеда. Мы только унесли посуду и собирались возвращаться в комнату, когда Корвин привёл волка. В столовой уже почти не оставалось студенток, но те, что уже были готовы покинуть помещение, замедляли шаг и с некоторой завистью поглядывали на Гизем и красавчика оборотня. К сожалению, среди них оказалась одна из тех, кого ректор лишил возможности болтать о внешнем виде Гизем после инцидента в нашем крыле. Она с такой злобой смотрела на нашу подругу, что я испугалась сначала, что она испортит Гизем прощание и стала аккуратно теснить её к выходу. Делала вид, что она мешает нам пройти. И в то время, когда мы дожидались подругу в коридоре, я настроила подруг повнимательнее последить за этой компанией. Как бы они не решили устроить девушке ещё какую-то пакость.

Гизем вернулась к нам в мягкой задумчивости. И провожала глазами Ульва, пока он не скрылся за поворотом. Похоже волку удавалось очаровать свою избранницу. Девушки любят тех, кто умеет достучаться до их сердца правильными словами. Оказывается, что бы быстрее начать лечение, он пообещал даже в дороге раз в три дня сдавать порцию донорской крови. И погружать её в стазис. Чаще нельзя, кровь должна полноценно восстанавливаться, что бы быть сильной. Такая нужна для более полноценного замещения выкачанной у Гизем. Процедура должна была пройти после тестов за первое полугодие. А Ульв обещал обязательно вернуться к балу. Гизем очень хотела, что бы он увидел её танец. А мы хихикали, что последнее покрывало не убережёт подругу от того, что бы Ульв не сошёл с ума и не похитил её для венчания в Храме. На самом деле, для приватного танца перед супругом, все покрывала были прозрачными и наматывались на обнажённое тело, а для выступления на публике последнее было плотным и под ним оставалась длинная рубаха, свободного покроя, что бы не мешать движениям танца.

Техника исполнения иллюзий у Гизем росла, как и всей нашей команды. Я думаю ещё и за счёт того, что мы устраивали медитации гораздо чаще остальных. Поскольку все проводили их в зале, а мы ещё и дополнительно, после окончания приготовления домашних заданий. Прямо у нас в комнате, которая превратилась в учебную для всей нашей группки, включая Яну. Девочка проводила с нами очень много времени и мы играли вместе. Не только вдвоём, как на общей медитации, а действительно все вместе. Яна на скрипке, я на мандолине, Диля на флейте, Уйка на своём самодельном дафе, для Эш Сай сделал в артефакторской мастерской марокасы из маленьких кокосовых орехов с резными ручками и рисовой крупой внутри, которая не звенела грубо, как горошины, а мягко шелестела. А Гизем для танца надевала себе ножные и ручные звенящие браслеты с бубенчиками из серебра. Ей прислал их с оказией волк. Когда она рассказывала ему о нападении василиска, упомянула и о потере маминого барабана и своего вещевого мешка с костюмом и браслетами.

В этот день ректор устроил мне праздник. После занятий он зашёл в нашу комнату и напомнил о разговоре с Ульвом и его просьбе достать южные растения для лечения Гизем. Он сказал, что зельеварение и травничество — области наиболее далёкие от его магических направлений. А я в этом разбираюсь. И наверняка буду рада возможности посетить собственный дом и встретиться с семьёй. Кроме того момента в лазарете, когда я пришла в себя после лечения Яночки и была немного не в себе, мы о нашем неудачном сватовстве больше не упоминали. Но тогда оба поняли, что знали о том, что могло бы случиться между нами, но не случилось. Но Корвин своим поведением давал понять, что хотел бы возникновения между нами отношений. Только по собственному желанию и притяжению. И ниточка эта заплеталась. Раз уж Уйка её унюхала, то заплеталась успешно. Потому меня не удивила тихая оговорка ректора, что пора восстановить мою связь с родными, раз уж мы, кажется, оба не против попробовать стать немного ближе. И спросил, с волнением в голосе, который стал немного хрипловатым от того, что сомнение перехватило ему горло, что может быть он не прав и я считаю иначе? Это было почти признание. И я ответила, что ошибка случилась раньше и я рада, что теперь её можно исправить.